Избранное - Романы. Повесть. Рассказы
Шрифт:
Алек прокричал, заглушая тарахтенье машины:
— Совершенно незачем огорчаться. Я постараюсь заместить Рональда.
— Нет, нет, не нужно мстить Рональду, — вскрикнула она. — Я только хотела…
Он улыбнулся ей. Она грустно поправила слуховой аппарат и сказала:
— Вот плоховато слышу.
— Вы, может быть, не узнаете Мэта О'Брайена, — старательно проговорил он. — Он старик, давным-давно не в себе и, наверно, очень изменился. У них, знаете, есть препараты, которые очень изменяют внешность. Вы только не волнуйтесь, если его не узнаете. Я говорю, власти и так знают, что он Лизин муж. Есть
— Сделаю, что могу, — сказала Джанет. — Но крайне это огорчительно.
— Да он тихий! — проорал Алек. — Он мнит себя богом. Никогда никаких безобразий.
— Насчет покойной сестры огорчительно, — сказала Джанет. — Не сказала бы, но придется: Лиза всегда вела двойную игру. Какое счастье, что она не попалась с поличным.
— Обвинили бы в двоемужестве, — сказал Алек.
— Это и было двоемужество, — сказала она. — И уж Лизу извинить нечем: ей в жизни везло, как никому. Впрочем, она и девчонкой была точно такая же. Бедный наш отец, сколько он из-за нее претерпел. Когда она с Саймоном Бруком разводилась, какой был скандал. А в те времена скандал был не пустяки.
— А Мэт О'Брайен, как он вам тогда показался?
— Ну как, ну ирландец, юрист. Болтал без умолку, ирландец все-таки, прелесть какой человек. И вот знаете, когда Лиза мне сказала, что он, дескать, погиб, я как-то не поверила. Для меня-то он был даже слишком живой. А что на самом деле, мы, конечно, даже не подозревали. До крайности огорчительно.
— Недолгое дело, — сказал Алек. — Мы с ним быстренько разберемся.
И в самом деле, разговор получился недолгий. Сыщик встретил их в вестибюле, а сестра провела в палату к Мэтью О'Брайену, чье лицо на подушке окружал ореол нечесаных седых волос.
— Привет, Мэт, — сказал Алек. — Со мной тут двое друзей — пришли с тобой повидаться.
Сыщик покивал старику и скромно отступил, как бы стараясь показать, что он вообще заодно с медицинской сестрой.
Джанет, наоборот, подошла к постели, подняла и пожала его вялую руку. Он поднял другую руку — в знак благословения. Мутные глаза его уставились на Алека.
— Это ты, Алек, — сказал он невнятно, заплетающимся языком.
— Вот не знаю, — сказал Алек, — ты не помнишь ли женщину, которую звали Лиза? Лиза Брук, Лиза Джопабоком.
— Лиза, — сказал старик.
— Ты помнишь Лизу — такую рыжеволосую женщину? — спросил Алек.
— Лизу, — сказал старик, глядя на Джанет.
— Нет, это не Лиза. Это ее сестра Джанет. Она приехала повидать тебя.
Старик неотрывно глядел на Джанет.
— Лизу ты не помнишь? Ну и неважно, — сказал Алек.
Старик повел головой.
— Мне памятна вся тварь земная, — сказал он.
— Лиза умерла в прошлом году, — сказал Алек. — Просто я подумал, вдруг до тебя дошли вести о ней.
— Лиза, — сказал старик и поглядел на небо сквозь окно. За окном сияло яркое солнце, но ему виделась звездная ночь. — Мои звезды сверкают в небе, — сказал он. — Я принял ее в свое лоно?
Внизу Джанет поили чаем; ей было предложено полежать, отдохнуть. Она отняла носовой платок от лица.
— Сначала, — сказала она, — я не обнаружила никакого сходства. Я подумала, что это, наверно, ошибка. Но когда он повернул голову к окну и показал профиль, я тотчас различила прежние черты.
Алек от чая отказался. Он вынул из кармана блокнот и вырвал из него листик.
— Вы меня извините, мне нужно написать другу. А то как бы почту не пропустить. — И он принялся писать, не дождавшись запоздалого разрешения, которое Джанет ему даровала.
«Любезный Гай, полагаю, что я первым приношу Вам это известие. Обнаружился некто Мэтью О'Брайен, который был мужем Лизы, когда Вы на ней женились.
Мортимер сообщит Вам подробности, ныне вполне установленные.
По воле случая выяснилось, что я навещал этого человека в психиатрической лечебнице Сент-Обри почти десять лет, нимало ни о чем не подозревая.
Как я понимаю, Вас ни в чем винить не будут. Однако, разумеется, поскольку брак Ваш с Лизой недействителен, то Вы не являетесь ее наследником. Лизины деньги — по крайней мере львиная их доля — достанутся, естественно, ее законному мужу, то есть, видимо, будут взяты под опеку как принадлежащие душевнобольному.
Дружеская к Вам просьба: немедленно про прочтении этого письма проверьте свой пульс, смерьте температуру и сообщите мне…»
Алек попросил у регистратора конверт, сунул туда листок, надписал адрес, наклеил марку. В вестибюле был почтовый ящик: он сходил опустил письмо и вернулся успокаивать Джанет.
Превеликими стараниями доставив Джанет Джопабоком в ее гостиницу, Алек чувствовал, что хоть он и устал донельзя, зато день прошел не зря.
Размышляя о Мэте О'Брайене — о его жалкой бесполой плоти и волосах на подушке, о том, как старик глядел то на него, то на Джанет, — Алек припомнил почти столетнюю миссис Бин, сменившую миссис Грин в палате Джин Тэйлор. Черты вовсе не схожие, но одно общее свойство: не сразу понятно, мужчина перед тобой или женщина. Он решил сделать на этот счет заметку в карточке Мэтью О'Брайена.
Его как-то вдруг охватила усталость, и он остановил такси. По дороге домой его занимал вопрос, почему это научное наблюдение так разнится от общечеловеческого и как это те же люди, под разным углом зрения, различно выглядят. Приходилось признать, например, что миссис Бин, изучением которой он пренебрег, как-никак вознаградила его такой черточкой, обычно ускользавшей от него при даже очень пристальном наблюдении. Но все-таки его разработанный метод был в целом удовлетворителен.
Мимо прогрохотала пожарная машина. Алек откинулся в угол и прикрыл глаза. Такси завернуло за угол. Алек выпрямился и поглядел, обозревая вечерний город. Такси катило по Пэлл-Мэлл к Сент-Джеймс-стрит.
Водитель приоткрыл окошко и обратился к пассажиру.
— Где-то поблизости горит, — сказал он.
Алек вдруг оказался в толпе возле своего пансиона. Кругом стояла полиция, дым, люди, пожарные, вода, потом крик из толпы, и все запрокинули головы, когда сверху здания вырвался язык пламени.
Алек протолкался в первый ряд. Перед ним была заграждающая рука полисмена.
— Я там живу, — сказал Алек. — Позвольте пройти.
— Туда нельзя, — сказал полисмен. — Извольте отойти.