Избранное в 2 томах. Том 2
Шрифт:
Но в такие моменты нельзя изворачиваться и хитрить. По крайней мере. Славка не мог, не хотел. И Тим, видимо, не хотел тоже. Потому что Женька просился не в матросы. Ему просто хотелось быть вместе со Славкой и Тимом.
Славка медленно повернулся к Тиму. Тим опустил глаза.
Женька сказал шепотом:
— Я тогда не думал, что ты всерьез насчет «Сатурна»… Я бы не испугался.
— Ну, а если бы даже испугался… Подумаешь, — хмуро сказал Тим. — Каждый может испугаться… И вообще это была глупая затея, теперь я понял.
Славка опять оглянулся на
— В самом деле, — сказал Тим Славке. — Я уже думал. Надо было не так. Надо было шум поднимать на весь город. Может быть, и спасли бы «Сатурн».
Женька повторил негромко, но упрямо:
— Я все равно бы не испугался.
— Я знаю, — сказал Тим.
Женька обрадованно поднял голову. Папка соскользнула у него с колен. Листок с рисунком спланировал в сторону и лег на камни. К нему бросились все трое. Хотели схватить, перепутались руками. Посмотрели друг на друга и засмеялись.
— Порвем ведь… — сказал Славка. — Осторожнее…
А Тим спросил у Женьки:
— Ты хорошо плаваешь?
— Не знаю… Нормально. А что, Тим?
— «Что»… А если вылетишь с яхты?
— Тим… Я хорошо!
— Если потонешь, в другой раз не возьмем, — сказал Славка.
Шуточка была так себе, но разве в этом дело? Женька сразу сделался такой счастливый. Но он стеснялся показать, какой он счастливый, закусил губу и понес рисунок к папке. Тим и Славка пошли за ним.
В распахнувшейся папке лежали другие листы. И сверху…
Сверху лежал большой портрет Шастика!
Уже сбегались легкие сумерки, но стало видно, что Женька опять покраснел. Его не успели ни о чем спросить, но он, видимо, и сам понял, что ребята удивились.
— Это я для Потапенко нарисовал, — пробормотал он. — Она просила зайца, чтобы сшить такого же, как раньше, а я не стал. Я подумал: зачем вам другой Артемка? И вот этого придумал…
— Женька! Значит, Любка тебе все рассказала?
— Она же слово дала, — сказал Тим.
— Она еще раньше рассказала, вечером в воскресенье. Она уже все знала… Ребята, я ей сказал, чтобы молчала намертво! И сам…
«А ведь правда: он в понедельник и вида не подал, что знает», — подумал Славка.
— Ну и хорошо, — решительно сказал Тим.
В самом деле хорошо. Не надо будет ничего скрывать от Женьки.
Они уложили рисунки в папку и сели на скамью. Помолчали. Потом Женька спросил:
— А этот… которого она сшила… Его как зовут?
— Шастик, — сказал Славка.
— Он плавает с вами?
— Плавает. Завтра увидишь, — пообещал Тим.
— Я его живьем-то и не видел, — объяснил Женька, — Она сшила и- даже не показала.
— Странная она, эта Любка, — сказал Славка. — Я ей говорю тогда: «Спасибо за зверя», а она как фыркнет: «П-жалста…» И больше разговаривать не стала. Пошла драться с Савиным.
— У каждого свой характер, — заметил Тим рассудительно.
Стало еще темнее. На военных кораблях переливчато и немного печально заиграли горнисты. Это значит, верхний краешек солнца ушел за морской горизонт. Над Орудийной бухтой зажглись огни. Вдали коротко прозвенели
Из недалекого переулка, где светились окна, выбежали на площадь четверо мальчишек. Разглядели в сумерках, что кто-то есть на скамейке, и подошли.
— Тим! Ребята, Тим пришел! И Славка!
— А это Женька, — сказал Тим.
— Погоняем искорки?
— А биток есть?
— Вот. — Мальчишка протянул зазубренный кусок железа.
— Похоже на осколок, — сказал Женька.
Славка взвесил железо в руке:
— Тяжелый. Хорошо бьет?
— Здорово! Попробуем?
— Вставайте на тот край, — сказал Тим. — А мы здесь, втроем.
Ребята убежали метров за двадцать и выстроились там еле различимой шеренгой.
Славка изогнулся и метнул осколок. Метнул, будто плоский камешек по воде, чтобы «напечь блинов». Славка умел рассчитывать рикошеты. Когда-то смертельный, а теперь безвредный кусок железа со звоном помчался над землей. Он выбил из камней яркие-яркие искры.
1979 г.
ПОБЕДИТЕЛИ
Рассказы
ГВОЗДИ
Ночью Костик сильно кашлял, прямо спать никому не дал. Утром мама сказала:
— Сиди-ка сегодня дома, не ходи в школу, а то совсем сляжешь.
Костик не огорчился. Дома одному, конечно, не очень весело, но в школе тоже хорошего мало: холод, как на улице. Даже варежки снимать не хочется. Да и незачем их снимать, потому что чернила часто застывают и писать нельзя. Нина Матвеевна второклассникам даже и не задает ничего, а только читает книжки вслух. Старается больше про лето читать, но от этого все равно не теплее.
А дома тепло. Мама выхлопотала два кубометра дров. Дрова, конечно, не березовые, а сосна вперемешку с осиной, но ничего, греют. Каждое утро теперь печка-голландка бодро гудит и потрескивает угольками. И валенки всегда просохшие, теплые.
Только сегодня валенки не нужны.
Когда мама и Зина ушли на работу, Костик выскочил из-под одеяла, быстренько оделся и нырнул под кровать. Там в углу, за Зинкиным чемоданчиком, прятались пыльные старенькие сандалии. Если от пола не тянет промозглым холодом, хорошо побегать по комнате в сандалиях. Лето вспоминается.