Избранное в 2 томах. Том 2
Шрифт:
Ольга тихо кивнула головой.
— И ты не знаешь меня в бою…
Она опустила голову, и мы некоторое время постояли так, пришибленные и потрясенные.
Потом мы пошли дальше. Сосны парка были уже близко. Навстречу нам лился аромат хвои, разогретой теплым полуденным осенним солнцем.
Инженер сидел сгорбившись на поваленном дереве и покачивал ногами, как на мостках над водой. Он смотрел в землю и в задумчивости чертил палочкой на песке.
Ветка треснула у нас под ногами,
Ольга шла позади, он не заметил ее, но увидел, что я иду не один. Он перестал болтать ногами.
Я поднял руку и помахал ему. Я был рад, что опять вижу его, потому что не был уверен, что найду его здесь. Его могли схватить, пока он ходил на поиски съестного.
Инженер тоже помахал мне и улыбнулся. В его улыбке было все — и радость, что я пришел, и печаль, что нас только двое, и сознание неизбежности, — что ж поделаешь, раз уж так случилось? Губы его улыбались, но глаза по-прежнему были ввалившиеся и смотрели внутрь. Однако он побрился.
Вдруг улыбка сбежала с лица Инженера. Он разогнулся, выпрямился, ветка выпала у него из руки, — он замер как пригвожденный. Потом он медленно стал сползать с поваленного дерева, коснулся ногами земли и оцепенел. Глаза у него выкатились, — в них застыли удивление, и страх, и еще что-то непонятное мне, — глаза его смотрели мимо меня, через мое плечо. Я почувствовал, что Ольга остановилась.
Я оглянулся.
Ольга стояла позади в двух шагах от меня. Краска сбежала у нее с лица, черты его были неподвижны, руки беспомощно повисли, глаза впились в одну точку. Она смотрела на Инженера. Потом кончиком языка она с трудом провела по губам.
— Ольга! — сказал Инженер сдавленным голосом. — Это вы…
Ольга еще раз провела языком по губам.
Я понял. Инженер был отчим Ольги, муж ее матери, отец ее детей.
— Василий Яковлевич… — прошептала Ольга.
Инженер сорвался с места, бросился вперед, чтобы обнять Ольгу, но, не решившись, остановился перед нею в растерянности. Он с мольбою смотрел на Ольгу.
— Это вы… — повторил он, — Ольга…
Потом он схватил руку Ольги. Вяло, неподвижно лежала рука Ольги в его ладони.
— Как мама? Дети? — хрипло прошептал Инженер.
Мне надо было уйти, но я не мог этого сделать.
Ольга прерывисто дышала, у нее не было сил заговорить. Да и что она могла ответить на этот вопрос? Мать умерла.
— Одно слово! — простонал Инженер. — Они живы? Погибли?..
— Мама умерла… — ответила Ольга.
Инженер покачнулся. Ольга протянула руку и поддержала его.
— Дети?
— Дети со мной, — сказала Ольга.
Инженер поник. Он смотрел на Ольгу невидящим взором.
— Маму убили?
— Она умерла от рака… и голода…
Стон
Он подошел к поваленному дереву и сел.
— Простите, — сказал он мне, — это дочь моей жены…
Мы молчали. Вершины сосен шумели у нас над головами. Жаркий, напоенный ароматом хвои воздух окутывал нас.
— Вы расскажете мне… потом… об ее последних минутах?
Ольга кивнула.
— Вы спасли моих детей, и они с вами, живы…
Ольга кивнула.
— Вы… — начал было Инженер, но смолк. Столько вопросов надо было ему задать Ольге, но сейчас ему нечего было сказать.
Ольга со вздохом шагнула к нему.
— Я прошу доверять мне, — сказала она, — и принять меня в вашу группу. Я свято буду выполнять все ваши поручения. Мне тяжело было здесь, но я выдержала…
Инженер стал на колени, спрятал лицо в складках платья Ольги, и его опущенные плечи сотряслись от короткого беззвучного рыдания.
Ольга погладила его поникшую голову, потом взяла его руку и поцеловала.
— Не надо, — прошептала Ольга, — потом я вам все расскажу. А теперь мы будем вместе. Против фашистов. Слышите, отец?
Детей Ольга отвела ночевать к соседям, и в квартире царила тишина.
— Сегодня ты наконец выспишься, — сказала Ольга. — Дети придут в девять часов.
Она вышла в переднюю, заперла дверь на ключ и звякнула цепочкой. Потом она прошла на кухню, и я слышал, как она возится с ванночками, корытами и лоханками у дверцы в чуланчик. Она баррикадировала Иду на ночь.
Я лежал на постели Ольги, заложив руки под голову, и все мое тело ныло в сладкой истоме. Впервые за много дней я вытянулся на постели. В голове у меня шумело, целительный сон уже подкрадывался ко мне, — вот-вот обнимет он меня и поглотит вдруг, как катастрофа.
Ольга вошла.
— Я погашу свет?
— Гаси.
Ольга погасила коптилку.
— Помнишь, — сказал я, — у тебя был халатик с золотыми жар-птицами?
Ольга улыбнулась.
— Красивый халатик, мягкий и такой уютный.
— Где он?
— Я променяла его на крупу для детей.
Ольга подошла к окну.
— Ты не будешь возражать, если я открою окно?
— Открой.
Ольга сняла маскировку. Светлый, перекрещенный четырехугольник вошел в темноту и стал. За окном была лунная ночь, на фоне перекрещенного четырехугольника четко вырисовывался силуэт Ольги. Ольга задержалась у окна, втягивая в себя сырость осенней ночи.
— Хорошая ночь, — печально сказала она и вздохнула.
У меня от тоски тоже защемило сердце. Но сон непобедимо смыкал мне глаза.