Избранное в двух томах. Том II
Шрифт:
Монайкин направляет полуглиссер к дамбе, ограждающей выход из канала.
Пять пар глаз напряженно всматриваются в дамбу, в серые с черными расселинами кручи над ней. Может быть, у дамбы враг? Может быть, он уже взял на прицел?
Руки разведчиков тянутся к автоматам. Монайкин напряженно стиснул в руках штурвал: вдруг сейчас придется сделать крутой поворот назад? Впрочем, как прикажет командир…
Вихрь воды взлетает справа. Вихрь слева. С каким-то дребезжащим свистом проносится третья мина, вскидывает воду позади — пенные брызги обрушиваются на фанерную обшивку полуглиссера, на головы.
Решают
— Вперед! — кричит рулевому Калганов. — К дамбе!
Обогнув дамбу, полуглиссер из основного русла на полном ходу проносится в канал. Вой мин и глуховатые их разрывы на воде смолкают. Кажется, проскочили… Полуглиссер, чуть сбавив ход, идет каналом. Он неширок — метров десять. Покатые берега обложены камнем. Не видно ни души.
Калганов уже собирается сказать Монайкину, чтобы тот подвернул к берегу. Но в это время мина рвется на береговом откосе, вторая — прямо в канале, чуть позади…
Назад? Но нельзя уходить, не завершив разведки.
Полуглиссер мчится каналом. Две широкие косые волны бегут от него к берегам, бьют в ровно уложенный камень, выплескивают на него пену.
А мины рвутся, рвутся…
Минута, другая — и разрывы все дальше позади. Стихли. Наверное, вражеские наблюдатели потеряли из виду разведчиков: их заслоняет высящаяся над каналом каменная громада берега. Но нет ли гитлеровцев на самом канале? Может быть, они еще охраняют его?
Нет, как будто, никого…
— Швартуемся! — приказывает Калганов. Полуглиссер подваливает к берегу канала. Его привязывают к вделанному в камень железному кольцу — рыму, иначе унесет течением. Разведчики спрыгивают на берег и, держа автоматы наготове, осторожно идут низом, близ воды, вдоль крутого облицованного плоскими камнями откоса, внимательно осматривая все вокруг.
Недалек противоположный конец канала. Там — вторая дамба, ограждающая выход в реку. На берегу, у подножия утеса, близ края дамбы, маленький домик из серого камня, крытый потемневшей черепицей. Возле него две вытащенные на сухое лодки, несколько бакенов, к стене домика прислонены весла и шесты. Неподалеку на дамбе высокий полосатый столб с перекладиной. Судя по всему, это дом бакенщика. Может быть, в доме кто-нибудь есть?
Разведчики подошли к дому. Постучали в дверь. Она приоткрылась. Выглянуло испуганное лицо с седыми усами.
— Любиша, спроси! — кивнул Жоржевичу Калганов.
Испуг на лице старика сменился радостью, когда он разглядел, что перед ним русские. Старик действительно оказался бакенщиком, румыном. Жоржевич быстро объяснился с ним на его родном языке.
Бакенщик рассказал, что он спрятался в доме, услышав разрывы мин, но вообще-то на канале спокойно. Последние немецкие буксиры, таща тяжело нагруженные баржи, прошли вверх по каналу вчера. С тех пор немецкие суда не появлялись.
Почему враг оставил на канале все нетронутым? Еще надеется воспользоваться им? Не успел, потому что поспешно отступал? Или уверен, что не даст наступающим воспользоваться им? А может быть, гитлеровцы заминировали канал, и там, где беспрепятственно проскочил имеющий малую осадку полуглиссер, неминуемо подорвется первый же бронекатер?
На вопросы, заданные через Жоржевича, старик-бакенщик ответил, что немцы после прохода своих последних судов мин не ставили, путь безопасен. Старик сообщил также,
Разведчики поднялись по откосу к железнодорожному полотну, проложенному параллельно берегу, и увидели неподвижно стоящий паровоз. Заглянули в его будку. Она была пуста, топка плотно закрыта. Калганов приложил ладонь к обшивке котла:
— Холодный.
Это огорчило его. Конечно, бронекатера, со своими мощными моторами, может быть, смогут самостоятельно преодолеть течение, пройти каналом. Ну, а тральщики, другие корабли да и «Жучка»? Без этого паровоза им не обойтись. Надо попросить машинистов, чтобы они подняли пары, если паровоз исправен.
Машинистов не пришлось искать долго. Едва разведчики, перейдя рельсы, вступили на тропу, ведущую к белому домику за скалой, — увидели, что навстречу им быстро идут два человека в спецовках, приветственно машут руками. Как и бакенщик, они оказались румынами. При помощи Жоржевича, с большим рвением выполнявшего обязанности толмача, машинисты рассказали: в последние дни им пришлось отбуксировать своим паровозом по каналу много угоняемых немцами румынских, болгарских и югославских судов. Вчера, после того как был проведен очередной караван, с последним пароходом уехала немногочисленная немецкая охрана, до этого находившаяся на канале. Командовавший охраной офицер напоследок предупредил машинистов, чтобы они держали паровоз под парами: из Турну-Северина должны пройти вверх еще буксиры и баржи. Но как только пароход, увозивший немцев-охранников, скрылся, машинисты загасили топку, спустили пар: теперь-то их никто не заставит служить фашистам! Опасаясь, что гитлеровцы могут вернуться и расправиться с ними, машинисты спрятались неподалеку в зарослях у подножия утеса, решив дождаться русских. Услышав разрывы и увидев, что вверх против течения мчится маленький катер, они не сразу вышли из своего убежища, так как не могли определить, что это: последний немецкий катер или первый русский?
Калганов знал, что гитлеровцам канал теперь не нужен: последние суда угнать из Турну-Северина им не удалось. Он понимал также, что спешно отступавшие, а теперь занявшие позиции на берегах где-то выше по течению гитлеровцы могут спохватиться, прислать саперов для подрыва железнодорожной колеи или закупорить канал, набросав в него донных мин либо затопив в нем какое-нибудь пригнанное с верховьев судно. Надо спешить. Предупредить своих, откуда били немецкие минометы, показать путь в канал. Надо скорее провести по нему корабли, пока враг не исправил оплошность, допущенную в спешке отступления.
— Скажи им, — попросил Калганов Жоржевича, показывая на машинистов, — пусть разогреют паровоз. И ждут наших.
Любиша перевел. Машинисты охотно согласились, но высказали опасение: а вдруг снова появятся немцы?
— Не знаю, что и делать, — призадумался Калганов. — Если бы нас было чуть больше…
Никого из четырех матросов, бывших с ним, оставить для охраны он не мог. На обратном пути не миновать снова прорываться под минометным обстрелом. Противник теперь настороже. Мало ли что может случиться с каждым из них. А о результатах разведки надо непременно сообщить как можно скорее.