Избранное в двух томах. Том первый

Ахтанов Тахави

Так, почувствовав внезапное облегчение, думал генерал Парфенов, стоя у своей машины.

— Раушан, я хотел тебе кое-что сказать...

Ержан отвел взгляд в сторону. Слова, которые он произнес, показались ему чужими, точно он вычитал их из книжек. Он заставил себя улыбнуться, но и улыбка вышла неестественная. Они неторопливо шли среди густого леса. Раушан с удивлением посмотрела на Ержана:

— Говори.

Голос ее звучал равнодушно и спокойно. Это охладило Ержана. Но, может быть, он ошибся? Голос — это обманчиво. Главное — глаза. Они не солгут. Быть может, они говорят

о том, что Раушан прячет от него в своей душе... И он снова взглянул на Раушан. Лунный свет падал прямо в лицо девушке, ясные черные глаза ее доверчиво смотрели на него. В следующее мгновение он прочитал в них вопрос: «Ну почему же ты молчишь, Ержан?» И это его странно успокоило. Значит, Раушан интересуется мыслями Ержана. И в то же время почувствовал, что сейчас не может сказать ей то, что собирался сказать.

Он проговорил все тем же чужим голосом:

— Малосущественно. После скажу.

Но неестественный тон не обманул девушку. В самой неизвестности она почувствовала что-то, что ее насторожило. Она шла молча, не глядя на него, чувствуя рукой его локоть. Луна катилась по небу, пробираясь меж легких облаков, и вдруг скрылась за тучей. Неожиданный сумрак испугал девушку. Она боязливо взглянула на Ержана. Луна выкатилась из-за тучи. И Ержан увидел, как взволнована Раушан.

Они остановились у березы, слившей шепот своих ветвей с шепотом предрассветного ветерка. Прозрачно-серые листья берез поблескивали, словно рыбья чешуя. Скорее это было похоже на блеск бесчисленных серебряных монет, которые то вспыхивают, то гаснут. Вот от дерева к дереву пробежал легкий ветерок, с шумом посыпались серебряные монеты.

Раушан всплеснула руками, засмеялась от радости:

— Как чудесно!

Лунный свет лежал на ее лице, как туманная матовая полоса, смягчая его резковатые черты и сгущая краску щек, и только черные глаза ее мерцали совсем близко от Ержана и в то же время казались далекими. И близко и далеко. Мысли Ержана метались. Он больше не осмеливался смотреть ей в лицо. Взгляд его останавливался то на медной пряжке ремня, туго перетянувшего талию, то на обшлаге рукава, из которого видны были ее длинные и тонкие пальцы.

Все, что Ержан пережил недавно, казалось ему тяжким сном: пронзительный крик умирающего солдата, вражеские танки, давящие людей, рукопашные схватки, чей-то глаз, налившийся кровью, чья-то взметнувшаяся рука с судорожно сведенными пальцами. Все это был сон. А сейчас — лунный рассвет, дремота, хрупкая тишина, на, и Ержан стоит рядом с девушкой, которую любит. И это счастье.

— Почему ты молчишь, Ержан?

Голос Раушан заставил его вздрогнуть.

— Задумался?

— Да-а...

Он поднял на нее глаза. Нет, это лунный свет обманул его. Как изменилась, как осунулась Раушан! Какой неподвижный у нее взгляд! Ее глаза видели смерть. Замечает ли она его сейчас?

Сбросив оцепенение, Ержан сказал:

— Пройдемся немного.

— А не забредем мы далеко?

— Нет, ты не беспокойся.

Они шли очень медленно, и Ержан с каким-то страхом думал о том, что он и минуты не может прожить без мысли об этой девушке, и не может отказаться от нее, и не сможет ее забыть. Он забыл о ней только в бою, но тогда он забыл и о себе самом. Опомнился, когда немцы выбили их из окопов, и он увидел трупы своих товарищей, среди них Байсарина.

Вот

в это мгновенье Ержан вспомнил о себе, понял, что за каждым кустом, за каждой складкой земли его подстерегает опасность. Вспомнив о себе, он тотчас же вспомнил о Раушан. Эта мысль озарила его сознание, как молния. Тогда он подумал: не лежит ли она на земле, сраженная пулей? Возможно ли? Он уже не думал о себе — только о Раушан, и послал Борибая в санвзвод. «Беги, узнай, все ли там живы».

В полночь, когда батальон оторвался от врага, их настигли два немецких танка. Колонна рассыпалась, люди побежали в лес. Обоз и санвзвод оказались впереди. Ержан крикнул: «Стой!» Вынул гранаты и залег у дороги. Бондаренко, прикрывавший его справа, остановил передний танк огнем из ПТР. Гранаты рвались вспышками. Когда над близким тебе человеком нависает смертельная опасность, ты забываешь о себе, даже если тебе грозит опасность еще большая. Это и случилось с Ержаном. Он чувствовал, что способен заслонить Раушан от смерти.

...И теперь он должен сказать ей о том, как она дорога ему, как близка.

Но он молчал.

— Давай, Ержан, вернемся. Нас, наверное, уже ищут, — проговорила Раушан.

«Невозможно, невозможно не сказать», — думал Ержан. Он видел, что Раушан измучена всем пережитым. Повернувшись, он взял ее за локти и крепко сжал их.

— Раушан, ты... послушай, что я тебе скажу.

Девушка чувствовала, как дрожат его пальцы. Волнение передалось и ей. Она смотрела на него широко открытыми, испуганными глазами.

— Ержан, — проговорила она растерянно.

— Раушан... ты мне очень нравишься, — сказал он совсем не то и не так, как хотел. — Ради тебя... жизни своей не пожалею...

Она молчала, словно до нее не дошло значение этих слов. Повинуясь неосознанному побуждению, Ержан наклонился, правой рукой осторожно, словно касался хрупкого стекла, обнял девушку и поцеловал в губы. Потом крепко прижал ее к себе и поцеловал еще раз.

— По местам! — послышался крик со стороны привала.

Ержан отшатнулся и, схватив Раушан за пальцы, повлек ее за собой. На бегу девушка осторожно высвободила руку и замедлила шаг. Ержан остановился, с недоумением посмотрел на нее, и они побежали дальше.

Отдохнув на привале, солдаты, поеживаясь, становились в строй. Впереди колонны собирались командиры. Мурат стоял поодаль от их группы. Он спросил у подошедшего к нему начальника штаба:

— Все здесь?

— Все, товарищ капитан.

Мурат, похоже, не заснул ни на минуту, голос у него был звонкий, и держался он подтянуто, только глаза глубоко ввалились и будто стали меньше.

— Положение такое, товарищи. Впереди прорвался вражеский отряд. По сведениям разведчиков, примерно две роты. Мы получили приказ атаковать их. На первую роту возлагается...

Ержан чувствовал себя виноватым. Он стоял с краю, боясь, что товарищи но выражению лица отгадают его мысли. Он весь еще был полон Раушан, и смысл приказа не сразу дошел до его сознания.

Четвертая рота атакует с левого фланга.

«Да, да, с левого фланга... Наш взвод пойдет слева, — медленно соображал Ержан. — К какой роте Раушан будет ближе?»

Колонна тем временем двинулась и, пройдя около километра, рассредоточилась, пошла цепью. Спустя немного времени поступил приказ: остановиться до выяснения обстановки.