Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— «…уметь пребывать среди неопределенностей, тайн и сомнений, не испытывая раздражающей тяги искать факты и причины…» Вот какого состояния ты должна достичь. А отрывок, кстати, из Китса. Был такой поэт — на днях я его читала и наткнулась на это место. И если ты сможешь правильно настроиться, а потом посмотришь в Пещеру…
— В какую пещеру? — спросила Лира.
— Ах да, прости. В компьютер. Мы зовем его Пещерой. Тени на стенах Пещеры — это из Платона. Опять спасибо нашему археологу. Он у нас всезнайка. Но сейчас он в Женеве, на собеседовании по поводу нового места, и, конечно, вряд ли вернется
— А что вы говорили про черепа?
— Сейчас я к этому перейду. Как-то раз Оливер Пейн, тот самый мой коллега, от нечего делать проверял на Пещере разные предметы. И все получалось так странно! Для физика его результаты не имели никакого смысла. Сначала он взял кусок слоновой кости, просто обломок, и на нем не было никаких Теней. Кость не давала отклика. Но когда он заменил ее шахматной фигурой из того же материала, отклик появился! Большая деревянная щепка не реагировала на его опыты, а деревянная линейка — наоборот. А вокруг резной деревянной статуэтки Теней было еще больше… Учти, что речь идет всего-навсего об элементарных частицах! О крохотных, почти неразличимых комочках вещества! Они знали, что это за предметы. Все, хоть как-то связанное с человеческой деятельностью и человеческой мыслью, было окружено Тенями… А потом Оливер, то есть доктор Пейн, попросил своего приятеля из музея достать ему ископаемые черепа и стал работать с ними, чтобы проверить, как долго сохраняется эффект. Он ушел в прошлое на тридцать-сорок тысяч лет и там наткнулся на предел. До этого — никаких Теней. После — сколько угодно. Обрати внимание на то, что примерно тогда же появились современные люди. Я имею в виду наших отдаленных предков, которые на самом деле практически не отличались от нас…
— Это Пыль, — авторитетно заявила Лира. — Вот что это такое.
— Но вот в чем беда: ты не можешь говорить такие вещи перед комиссией, которая распределяет деньги, и надеяться, что твои слова воспримут серьезно. Это лишено всякого смысла. Наши частицы не могут существовать. Их попросту нет на свете, а если они все-таки есть, это не лезет ни в какие ворота, и потому о них следует поскорее забыть…
— Я хочу увидеть Пещеру, — сказала Лира. Она встала.
Доктор Малоун ерошила себе волосы и усиленно моргала, чтобы не дать закрыться своим усталым глазам.
— Почему бы и нет, — отозвалась она. — Возможно, завтра ее у нас отберут. Так что пойдем сейчас.
Она провела Лиру в другую комнату, побольше, забитую электронным оборудованием.
— Смотри, — сказала она, указывая на пустой, серый, слабо светящийся экран. — Детектор находится там, за всеми этими аппаратами и проводами. Чтобы увидеть Тени, нужно прикрепить к себе электроды. Знаешь, как снимают энцефалограмму?
— Я хочу попробовать, — сказала Лира.
— Ты ничего не увидишь. К тому же я устала. Это слишком хлопотно.
— Пожалуйста! Я знаю, что делаю!
— Да ну? Тебе можно позавидовать. Но все равно, нет и нет! Это сложный, дорогостоящий научный эксперимент. Нельзя просто так заявиться сюда и требовать, чтобы тебе устроили
И она снова потерла глаза, словно только что проснулась.
Лира дрожала. «Говори правду», — подумала она.
— Вот что помогло мне найти дорогу, — сказала она и вынула алетиометр.
— Это еще что такое? Компас?
Лира позволила ей взять прибор. Глаза доктора Малоун округлились от удивления, когда она взвесила его на руке.
— Боже мой, неужто он целиком из золота? Где, скажи на милость…
— По-моему, он делает то же самое, что и ваша Пещера. Но мне нужно в этом убедиться. Если вы зададите мне любой вопрос и я отвечу на него правильно, — горячо воскликнула Лира, — тогда вы разрешите мне подключиться к Пещере?
— Так ты еще и гадалка? Лучше скажи мне, что это за штука!
— Ну пожалуйста! Вы только задайте вопрос!
Доктор Малоун пожала плечами.
— Ладно, — сказала она, — тогда ответь мне… Ответь, чем я занималась до того, как стала работать здесь.
Лира жадно схватила алетиометр и принялась вертеть его колесики. Ее сознание отыскивало на циферблате нужные символы, опережая стрелки, и она почувствовала, как дрогнула, отвечая ей, главная стрелка-указатель. Потом эта стрелка начала описывать круги, а Лира следила за ней глазами, соображая, прикидывая, пробегая по длинным рядам значений в поисках того уровня, на котором скрывалась истина.
Затем она поморгала, вздохнула и вышла из своего кратковременного транса.
— Вы были монашкой, — сказала она. — До такого я бы не догадалась. Монашки должны оставаться в монастыре на всю жизнь. Но вы потеряли веру в церковные заповеди, и вас отпустили. Наш мир в этом смысле совсем не похож на ваш, ни капельки.
Доктор Малоун села на единственный стул в комнате, не сводя с Лиры изумленного взгляда.
— Разве это не правда? — спросила Лира.
— Правда. И ты узнала это благодаря…
— Благодаря алетиометру. Я думаю, на него действует Пыль. Я добиралась сюда издалека, чтобы узнать о ней побольше, и он велел мне прийти к вам. Так что, по-моему, ваша скрытая масса и наша Пыль — одно и то же. Теперь я могу подключиться к Пещере?
Доктор Малоун покачала головой, но лишь в знак того, что у нее больше нет сил сопротивляться. Потом развела руками.
— Ну хорошо, — сказала она. — Наверное, я сплю. Что ж, будем спать дальше.
Она повернулась на стуле и нажала несколько переключателей. Раздалось слабое электрическое гудение и шум компьютерного вентилятора, и у Лиры невольно вырвался тихий, придушенный возглас.
Эти звуки необычайно живо напомнили ей ту страшную, залитую ярким светом комнату в Больвангаре, где ее чуть не разлучили с Пантелеймоном при помощи серебряной гильотины. Она почувствовала, как он задрожал у нее в кармане, и слегка коснулась его ладонью, успокаивая.
Но доктор Малоун ничего не заметила: она сосредоточенно подкручивала какие-то ручки и стучала по кубикам на таком же, как в первой комнате, желтоватом подносе. Экран перед ней изменил окраску, и на нем появились маленькие циферки и буковки.