Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Одним из них и был Томас Наджент. Для правительства, для прессы, да и для всего мира в целом – отставной законник, утративший почти все былое влияние, герой вчерашних дней, уже не представляющий особого интереса. А на самом деле – глава учреждения, фактически исполняющего обязанности секретной службы и еще совсем недавно входившего в блок разведки и безопасности Короны. Сейчас, при лорде Надженте, оно в основном вставляло палки в колеса тем самым церковным властям, при этом усердно прикидываясь совершенно безобидным и, в сущности, бесполезным. Для этого требовались изрядная храбрость,
В субботу, благополучно покончив с утренними делами в «Форели», Малкольм отправился на ту сторону реки, в монастырь. Он постучал в двери кухни и вошел. Сестра Фенелла чистила картошку. С картошкой вообще-то можно обращаться и поаккуратнее – Малкольм не раз видел, как ловко снимает с нее шкурку миссис Полстед, и если бы ему дали хороший острый нож, он бы показал доброй монахине, что к чему. Но, подумав, не стал портить ей настроение.
– Пришел помочь? – спросила сестра.
– Да, если хотите. Но на самом деле мне нужно вам кое-что сказать.
– Тогда займись брюссельской капустой.
– Ладно, – согласился Малкольм.
Он нашел в ящике самый острый нож и подтащил к себе через стол несколько кочешков.
В окно бледно светило февральское солнце.
– И не забудь вырезать снизу крест, – напомнила сестра Фенелла.
Когда-то давно она объяснила, что каждую капустину надо помечать знаком Спасителя, чтобы дьявол не пробрался внутрь. На Малкольма это тогда произвело большое впечатление. Теперь-то он знал, что дело не в этом: просто овощи так лучше варятся. Мама раскрыла ему на это глаза и добавила строго:
– Только не вздумай спорить с сестрой Фенеллой. Она добрая старая леди, пусть как хочет, так и думает. Не нужно ее расстраивать.
Малкольм был готов на многое, лишь бы не расстраивать сестру Фенеллу, которую любил глубоко и простодушно.
– Так что же ты хотел мне рассказать? – поинтересовалась она, когда мальчик уселся рядом на старую табуретку.
– Знаете, кто вчера приходил ужинать к нам в «Форель»? Три джентльмена, и один из них был лорд Наджент, лорд-канцлер Англии. То есть, бывший лорд-канцлер. Но это еще не все. Они все смотрели на ваш монастырь, и было видно, что им очень интересно. И еще вопросы задавали: что у вас тут за монахини, бывают ли гости и что это за люди… И, наконец, спросили, не бывало ли здесь когда-нибудь ребенка.
– Младенца, – вставила Аста.
– Ну, да, младенца. У вас тут когда-нибудь бывали младенцы?
Сестра Фенелла даже картошку скрести перестала.
– Сам лорд-канцлер Англии? Ты уверен?
– Папа уверен – он видел его фотографию в газете, вот и узнал. Есть они пожелали отдельно, в Зале-на-Террасе.
– Вот прямо-таки лорд-канцлер?
– Ну, бывший вообще-то. Сестра Фенелла, а чем лорды-канцлеры занимаются?
– Лорд-канцлер – лицо высокопоставленное и очень важное. Не удивлюсь, если это как-то связано с законами.
– Да нет. Он джентльмен, это сразу видно, сам приятный такой и дружелюбный.
– И он хотел знать…
– Не бывало ли у вас в монастыре младенца. Он, верно, имел в виду, не привозил ли вам кто-нибудь малыша, чтобы вы за ним смотрели…
– И что же ты ему сказал, Малкольм?
– Сказал, что вряд ли. А что, было такое?
– Ну, уж точно не на моем веку. Святые небеса! Наверное, надо сказать сестре Бенедикте…
– Может и так. Я подумал, может, он подыскивает место для какого-нибудь особенного ребенка, чтобы, скажем, выздоравливал после болезни. А то вдруг даже и королевских кровей, только мы про него ничего не знаем – потому что он болел долго или вот змея его укусила…
– А змея-то откуда?
– А оттуда, что нянька за ним плохо смотрела – может, газету читала или болтала с кем-то, а тут, откуда ни возьмись, змея. И тут крик, она оборачивается и видит ребенка, а с него змея свисает. Крупно она влипла, эта нянька, – могла и в тюрьму загреметь. Ну, ребенка от змеиного укуса, конечно, вылечили, но ему все равно надо еще дальше поправляться. Вот король, а с ним премьер-министр и лорд-канцлер все и принялись искать, где бы ему окончательно выздороветь. А зачем им такое место, где с детьми обращаться не умеют?
– Понятно, – сказала сестра Фенелла. – Звучит разумно. Пожалуй, я и в впрямь пойду расскажу сестре Бенедикте. Уж она-то знает, что в таких случаях делать.
– Я вот только думаю, что если бы лорды всерьез такое затеяли, они бы сами сюда пришли да спросили. Мы в «Форели» много чего знаем, но спрашивать-то все равно надо у вас, правда?
– Если только они не хотели от нас это скрыть, – заметила сестра.
– Зато они спрашивали, имел ли я с вами дело, а я сказал, что да и довольно часто, потому что я у вас работаю. Они явно ожидали, что я вам что-нибудь да разболтаю, и молчать специально не просили.
– А вот это ты хорошо подметил, – сказала сестра Фенелла и бросила последнюю выскобленную картофелину в большую сковородку. – Но все-таки странно все это. Возможно, они напишут госпоже настоятельнице письмо, вместо того чтобы самим приезжать. Может быть, им нужно убежище?
– Убежище? – Малкольму понравилось это слово. Он даже представил в уме, как оно пишется, по буквам. – А что это такое?
– Ну, допустим, кто-то нарушил закон и его ищут представители власти – тогда он может войти в любую часовню и потребовать убежища. И его не смогут арестовать, пока он будет там, внутри.
– Но младенец-то вряд ли нарушил закон. Ему еще вроде как рановато…
– Да, но убежище годится и для беглецов. Для тех, кто не по своей вине оказался в опасности. Никто не может их схватить, пока они в убежище. Некоторые колледжи раньше тоже давали убежище ученому люду. Не знаю, так ли это сейчас.
– Ну, это у нас точно не ученый люд – младенец-то. Всю капусту обрезать?
– Всю, кроме вот этих двух стеблей. Их мы оставим на завтра.
Сестра Фенелла собрала ботву, нарубила стебли большими кусками и высыпала в ведро для свиней.