Избранное. Компиляция. Книги 1-11

Пулман Филип

– Значит, часть пути ее везли на себе багажкти. У них есть и еще одно замечательное достоинство. В горах полно птиц охаб-горги, больших, хищных и очень опасных. А багажкти могут невероятно далеко и метко плеваться ядовитой слюной. Птицам охаб-горги это не нравится. Так что, оплатив услуги багажкти, караванщик обеспечивает защиту и себе, и грузу. Но, как вы догадываетесь, мисс Сирин, стоит это недешево. Позвольте спросить, как ваша боль?

– Стало легче, благодарю. Скажите, вы заранее знали, что мне понадобится мазь, и специально ее искали?

– Да, знал, и потому смог найти торговца, у которого она должна была иметься.

– А название у нее есть?

–

Гюльмурон. Однако есть немало дешевых подделок, не обладающих никакими полезными свойствами. А вот эта мазь – самая настоящая.

– Запомню. Спасибо.

Вдруг, как будто сломанной руки и прочих неудобств было недостаточно, она почувствовала знакомую тянущую боль внизу живота. Что ж, этого следовало ожидать. В этом было даже что-то утешительное: если цикл работает как часы, значит, организм в целом здоров. Но физически легче от этого, конечно, не стало, и Лира до глубины души обрадовалась, когда солнце коснулось горизонта, а Ионидес объявил, что пора устраиваться на привал.

– Мы уже приехали? – спросила она. – Это что, и есть Синий отель?

Оглядевшись, она увидела справа невысокую гряду холмов или каменистых пригорков, а слева – ровную пустыню, уходящую в бесконечность. Впереди виднелись каменные развалины – на первый взгляд и не скажешь, что когда-то тут был город. Но затем лучи заходящего солнца блеснули на верхушках изъеденных ветром колонн из светлого известняка. Пока Ионидес стреноживал верблюдов и разводил костер, Лира взобралась на ближайший валун и, напрягая глаза, стала вглядываться в стремительно угасающем вечернем свете в бесформенную груду камней. Ей удалось кое-где различить правильные очертания: прямоугольник стены, оставшийся от какого-то здания; слегка покосившуюся, но еще не рухнувшую арку; мощеную площадь, где когда-то, возможно, находился рынок или форум.

И никаких признаков жизни. Если там и были деймоны, они хорошо прятались и вели себя очень тихо.

– Вы уверены, что это то самое место? – спросила она, подходя к Ионидесу, который, сидя у костра, жарил кусок какого-то мяса.

– Мисс Сирин, – произнес он с глубокой обидой в голосе, – уж от кого, от кого, а от вас я подобного недоверия не ожидал.

– Не то чтобы я вам не доверяла… Просто хочу знать точно. Так это оно? То самое место?

– Уверяю вас, мы там, где и должны быть. Вон развалины города… Все эти камни когда-то были домами. Да и сейчас некоторые стены еще стоят. Вам достаточно будет пройтись между ними, и вы сами убедитесь, что находитесь там, где некогда было средоточие торговли и культуры.

Лира смотрела на удлиняющиеся тени, а Ионидес перевернул мясо, замесил тесто на воде, шлепнул его на старую, закопченную дочерна сковородку и поставил на огонь. Когда лепешка и мясо поджарились, уже почти стемнело.

– Хорошенько выспитесь, мисс Сирин, и утром встанете бодрой и отправитесь в эти руины, – сказал он.

– Я пойду сегодня.

– Но будет ли это мудро?

– Не знаю, но все равно пойду. Мой деймон где-то там, и я хочу найти его как можно скорее.

– Разумеется, вы хотите. Но там могут быть и другие создания, а не только деймоны.

– Какие еще создания?

– Призраки. Разные ночные ужасы. Посланцы Зла.

– И вы в это верите?

– Конечно. Не верить в это глупо.

– Некоторые философы считают заблуждением веру, а не ее отсутствие.

– Прошу меня простить, мисс Сирин, но, значит, эти люди отделили свой разум от прочих своих способностей. А это неразумный поступок.

Лира промолчала, потому что согласилась с ним – правда, лишь инстинктивно, потому что ее разум отчасти еще пребывал под властью

чар, наведенных Талботом и Бранде. Но, проглотив последний кусочек нежного, сочного мяса с горячим хлебом, она вдруг почувствовала, насколько неуместен академический скептицизм в этом месте, на подступах к Синему отелю.

– Мистер Ионидес, а вы когда-нибудь слышали такое выражение – «тайное содружество»?

– Нет. Что оно означает?

– Мир едва зримых вещей и едва слышных шепотов. Мир, где обитают создания, веру в которых ученые считают предрассудком. Эльфы и феи. Духи, привидения, порождения ночи – те самые существа, которые, по вашим словам, населяют Синий отель.

– «Тайное содружество»… Нет, такого я никогда не слышал.

– Возможно, есть и другие названия…

– Не сомневаюсь, что их великое множество.

Он вытер сковородку остатками хлеба и не спеша доел. Лира так устала, что уже не могла рассуждать здраво. Отчаянно хотелось спать, но она понимала, что если сомкнет глаза хоть на минутку, то проспит до самого утра. Ионидес сновал между костром и верблюдами, укрывал огонь, расстилал одеяла, сворачивал самокрутку – и, наконец, затих, усевшись в тени валуна размером с верблюда, и словно растворился в темноте. Только огонек самокрутки выдавал его присутствие.

Лира встала, и утихшая боль тут же с новой силой заявила о себе. Хуже всего обстояло дело с рукой. Пальцем другой, здоровой руки Лира взяла немного розовой мази и нанесла на место перелома, стараясь втирать ее как можно осторожнее. «Как бабочка садится на травинку», – подумала она.

Убрав мазь в рюкзак, к алетиометру, она отошла от костра и зашагала в сторону развалин. На небо уже поднималась луна, через весь небосклон гигантской дугой протянулся Млечный Путь, и каждая из крошечных сияющих точек этой дуги была солнцем своей системы, озаряющим и согревающим планеты и, быть может, живых существ. И может быть, одно из них тоже смотрит сейчас на крошечную звездочку – солнце ее мира, и размышляет об этом мире и о ней самой.

Кости мертвого города белели в лунном свете. Сколько жизней прожито здесь! Сколько людей здесь любили и предавали друг друга, ели и пили, смеялись, страшились смерти… – но все прошло. Ни следа, ни воспоминания. Только белые камни, только черные тени. Со всех сторон Лиру окутали шепоты, голоса порождений ночи – или всего лишь шуршание крылышек, с которым слетались на тепло ее тела ночные насекомые. Тени и шелесты. Из темноты проступили руины маленькой базилики: люди приходили сюда молиться. Рядом показалась одинокая арка с классическим фронтоном – ворота в никуда из ниоткуда. Когда-то под этой аркой проходили люди, проезжали запряженные повозки; в самые знойные часы долгого дня прохожие останавливались в ее тени поболтать и обменяться сплетнями. Неподалеку был колодец, а может, фонтан или родник. Кто-то не пожалел труда, чтобы обтесать камни и сложить бассейн, а над ним поставить изваяние нимфы. Черты ее лица изгладились, расплылись от времени, бассейн пересох, и вода больше не журчала… Только насекомые тихонько шелестели во тьме.

Лира шла дальше, погружаясь в безмолвный, залитый лунным сиянием Город Луны, Синий отель.

Оливье Бонневиль лежал на животе среди валунов, на пригорке рядом со стоянкой Ионидеса и Лиры, и наблюдал. Он явился сюда чуть позже них и теперь смотрел в бинокль, как Лира пробирается между камнями мертвого города. Рядом с ним лежала заряженная винтовка. Бонневиль устроился со всем возможным комфортом, на какой только можно рассчитывать без костра. Верблюд его опустился на колени чуть в стороне и предавался раздумьям, медленно пережевывая колючки.