Избранное. Том 3: Миграция Души, 1982-2012

Авин Виктор

396

Сдаю стране в аренду угол в голове

В привычном двухмерном пространстве Находится внутренний выход Только вход 90% Занимает в мозгах двух влюбленных Отцов и детей, кровных близких Правительства и их народа Да, да, вот в чем, люди, все дело — В общем на входе пространстве В измерение света, единства Счастья четырехмерномерного (Таким оно ли'шь и бывает) Только много народу у входа Автоматически собирается А толпой в него не' удалиться Все случится когда в примирении Увы, все построятся за Правительством И замкнутся единою цепью И прикроются им, как тараном Взломают им вход, его вынесут И все вместе, все рядышком, целым Покатятся кубарем в счастье Веселясь, хохоча и сферически Постигая что нам и неведомо Но я знаю и Вы — так приятно Как детей

делать! В сто раз сильнее — В деле заняты сто два процента. 12.09.012.

397

Деньги — Душа — Деньги штрих

Деньги вместе а песни врозь Кто про осень а кто про гвоздь Гроздь в карманы, тараканы в банки Вместе ездим а раздельно санки Универсальные только бланки А ноты в них то «соль» то без Не меняют в филармонии Акустику на оркестр Формулу эхо уносит ветром. Бегущие по волнам богатеют светом. 13.09.012.

398

Поэзия андроидов

Повтор стиха с иллюстрацией к нему

«У! (Поэзия андроидов)» Парендерон гаямолейстэ, Вауцхеппонде, аугамол. Охрака йевенцхай шарайя Аппе руаде хостыс ебдеч. Раун, фуджессо чьяндомецбо? індыперсоф фон Ценсси хыпши, Сайеле мо пандоййя кхерен, Жастор, вельены гемба цномэн. Богендылойта, йахоч? — У! перевод на обсерваторно-русский: Жена. Шелестят за окном моей ржавой ракеты планеты, Солнечный ветер, да импульсы в межгаллактическом интернете В кабине на тоненькой ниточке ветка из сада родного Дрожит под ударами метеоритов по железной обшивке. С кем ты гуляешь сегодня, жена марсианских матросов? Мне писем не возит посыльный харчевни «От Князя фон-Тьмы» Ну что ж, навещу-ка я даму в далеком неверном Париже Вот только пусть длинные пейсы быстрее растут А то на таможне земной не пропустят. И спросят — у вас таки есть наши родственники по линии матери? А я им отвечу — есть но жена из утраченных ныне племен… 2003 год.

399

Костер из книг уже равен двум окталионам солнца

К выходу в свет книги «Миграция Души» Мигнули львы и с кралями залезли под мосты Простыл на постаменте их след, исчезла тать По будкам в корешках — хранят там только лучших Рычащие моторы вводя в вас, женах, детях Даря билеты счастья в кино и спорт-науку «Миграция Души» — взломай сей сейф, не куклу И встанут дыбом волосы, линейкой не причешешь: Энергия равна в тебе не «эм на цэ в квадрате» а В кровати — скорость (здорово!) нездешних, их полета Без масс и слов, на жестком, стартуя с переплета А в остальное время — просто: «мысль плюс слово «оло» — Энергия есть, больше, чем ближе буквы к золоту Энергию, в итоге, считайте по «МД» Миграции Души равна: «Милее — ближе к Дому» Не по закону Ома оба, стартуйте по понятиям Поэзии — кто спрятался, тот и пишет братьям На небо — стрелки там, там душ своя миграция Летят все по призыву в рай и всяк в свое оконце — К выходу в свет книги новой, вече созываетца: Каких из них в костер для нас, какие в топку солнца. 06.09.012.

400

Центру мира быть здесь!

Земля танцует пред Луною Ей отпуская реверансы Луна грехи не отпускает — Такие танцы. Ей фиолетова, прозрачна Планета наша — ярче Солнце А Солнцу пофиг. Оно в пути во млечном, косит На центр Вселенной. Но что же мы? — Ничтожны сны. Танцуем все вокруг Луны Шлют нам из центра донесенья — Дымится шляпа от вращенья Охолонитесь! Дымится низ! Но нам уж не остановиться Нам невтерпеж. Луне понравиться должны — Идея «фикс». А у Луны Глаза с обратной стороны Не нам судья, с секундомером Она следит заезд планет. Такой каприз. Смирись ничтожный человек! Или на Марс переместись. — Американцы застолбили Перед китайцами трястись — Китайцы заняли центр мира Ага, Луну. Принять парад Американцев. А мы? — Нам надоели эти танцы. — На правый берег приземлились? — Ага. В авто, без ранца. Луна, прием, так поднялись! Пока за нами не следила И собирала стадион Чтоб поглядеть Как канут вниз Все те кто к Солнцу собрались. На левый берег их посадим — такие буки. Хлеб-солью и Луне споем. Только пусть снимут сапоги, и В Неве умоют наши руки. 17.09.012.

401

А

на обед Пушкин подстрелил утку

А в нашем вральном ПТУ (Поэт Техническом Училище) Вдруг вырос прямо над чистилищем Цветок по имени «Табу» С запретом на стихи двуличные От прачек белых и пушистых И от лакеев пред. колхозов Он с разрешением, мандатом На рост до каменных небес Листом качнул над парапетом И ты по стебельку полез И сверху видно все — там лес Из скорлупы яичной душ — Цветок Табу — в нем Нюх и Вкус Уравновешивает Слух Цветок Табу — тычинка, пестик Не буревестник, не в когтях В бутоне держит Осязанье Почти, он не материален! Неуловим хотя и Зрим Не тонем мы в его бутоне Мы им ночами так горим Что утром колемся шипами На стены лезем и сидим Вдвоем в смирительной рубашке И фанатеем: «как Динамят!» Вдруг обернувшись — за окном Ночами был фонарь, не пламя И ночью вновь уходим в личку Суем свечу в печной проем А утром вынимаем птичку И смотрим пламенно в окно — Там настоящее кино! И так подвизгивают! Там любят, мнут, комкают души… Чуть помедленне, я записываю С капота, с белого листа И отрываю лепесток — шестое чувство… Подать-с коня! 18.09.012.

Стихи 402-407

Подборка 2002 — 2010

402

Про мои буцы

Пора воззрения менять на подозренье что одуванчики не лампочки на поле вокруг полянки, на которой кукурузник стоит задиристо, согнув кривые ноги задрав свой нос и подбоченив крылья а одуванчики — пумпончики на тапках и с них слетели уже гномы с парашютами их держит ветер на своих прозрачных лапках и пусто между крыл у кукурузника нет книг на этажерке, нет инструкций из двери на борту глядит Конфуций в потертом шлеме, в галифе на босу ногу в футбольных гетрах (для пилота кукурузника что неестественно), естественно, глядит на мальчика пшеничного в подгузниках играющего с грузом в «динамит»… и винт сработал неожиданно и сдуло как ветром гномов, и заткнулся хор кузнечиков траву пригнуло и видны всем стали буцы и ахилесовые пятки чьей-то женщины. И кукурузник улетел. Поют кузнечики! И в мареве трава стоит по плечи нам… И мы стоим, два облетевших одуванчика а перед нами сын играет на диванчике…

403

Звени звени моя бандура

звени звени моя бандура волынь, тяни за хворью шкворень плети подсолнухи за дворик нажмыхай в маслянные тучи прощальный всполох бабья лета! окучий неба черни кистью засохшей как власы, а в руки возьми по крошевной скорлупе и в черны дыры зиму всучи. дави дави звезды зернище могучим перстом Богу в храпень! за околотной пусть забражит в парную земь снегую душу и сгрезит в оке длинный клитэр у переносицы гармошной застынет слезью шаром покоть с необерлоченной морщиной. а ты уткнись в призыв хрященый! а ты уткнись в рукав лапотный! скреби ногтем по днищу вещщей и над речной творожной бродью пусть нависают красны гроздья с болезной дрожью чахлых листьев. сугрей окоп хайлом надышным супонь сапог, фуфай яичник, звени звени моя бандура! Чу!? — Весна блудунья, «пограничник»!

404

Живой

(28 декабря 2009 года. За последнюю неделю в Петербурге выпало самое большое количество снега за 128 лет наблюдений — передает телевизер)

Город в сугробах по окна машинок Выходит из рамок стандартных картинок Петровских ботинок, вторично и жутко живым. Живыми становятся люди, с наклоном Идущие в снег по колено, штрихами И с неба съезжают блокадные сани В них ангелы тьмою снежинок — стрекозы Морозом вживаются в лица, под кожи И вечно мой Город на призрак похожий Является детским и хрупким и слабым Под снегом — безжалостным, мощным, с Уставом В трубе продувая, и оставляя изящные линии снега На крыши машин…

405

Дайте три!

С лохматых времен запомнил как начали торговать святым — хлебом, не в государственной булочной а прямо с машин у метро: очередь. неодобрительно гудит глядя впервые на картинку — бритоголовый пацан в спортивном костюме торгует горячим хлебом прямо из кузова. стою в хвосте молчу, кузов видно. Подходит дама на автопилоте, вылитая зомби. Наверное только что сокращенная ИТР. Сует деньги. Пачку. Цены уже галопируют. Паренек ей дает хлеб. она на автопилоте уходит. он кричит: «дама, а сдачу?!» Очередь одобрительно гудит. Тетенька уже ушла в водоворот. За ней побежали! Теньку возвращают. Она как зомби подходит. берет сдачу. и… начинает медленно пересчитывать. пересчитав медленно говорит: «здесь не хватает». Паренек афигев дает ей зажатые на этот невероятный случай в кулаке недостающие. В очереди наступило гробовое молчание. вот такая быль..