Избранное. Том 3. Вехи творческого пути.
Шрифт:
Все радости и горести этого человека, своего современника, Василий Макеев чувствует, что называется, кожей. В его стихах живет не вообще хлебороб, а хлебороб наших дней. Живет в деревне, обезлюдевшей после великой войны.
Зачем я расстался с натопленной хатой?Затем, чтобы грустно судили дворы,Как целую ночь с отпускными солдатамиНевеста стоит у заветной ветлы……Чтобы стихи не «засолодели», Василий Макеев всегда подмешивает в них немножко горечи, но эта горечь освежает душу и очищает сердце: Не в уповании
Но главное в его стихах – пронзительная любовь к людям деревни:
Старые люди, малые дети,Как вы в глуши пережили метели,Долгою ночью в ламповом светеBсe обсудили, всех пожалели?Некоторые стихи Василия Макеева могут показаться архаичными из-за его пристрастия к обрядовым словам старой деревни. Но эта архаичность чисто внешняя. Ведь мистический смысл обрядов давно выветрился, осталась от них только поэзия, освещавшая быт земледельца.
Я вовсе не хочу сказать, что книга Василия Макеева не требует никакой работы, что ее можно сразу сдавать в набор. Читавшие рукопись до меня оставили на ней немало пометок, и я почти со всеми согласен. Не согласен только со знаком вопроса против строчки: «Как без иверня луны». Слово «иверня» подчеркнуто как непонятное. А означает оно осколок.
У поэта М. Волошина этим словом названа книжка избранных стихов – «Иверни».
Все недочеты в книжке Василия Макеева легко устранимы, и я горячо рекомендую ее к изданию.
Николай РЫЛЕНКОВ
19 октября 1967 Москва
Письмо из Тюмени
Дорогой Василий Макеев!
Примите добрые пожелания от почитателей Ваших – колхозников, нефтяников, газостроителей Тюменщины.
Со страницами Вашего творчества нас познакомила «Сельская молодежь». Приглашаем Вас посетить наш край.
Полагаем, что это представляет для Вас определенный творческий интерес. Тюменщина – это кусок истории России. Тюменщина – это край, где оставили о себе добрую память декабристы; это города, связанные с памятью о декабристах: Ялуторовск, Тобольск. Наконец это нефтяной гигант, о котором известно теперь далеко за пределами нашего края.
Мы сделаем все, чтобы Ваша поездка была рентабельной. Можем твердо гарантировать: за неделю выступлений в коллективах с чтением своих произведений Вы могли бы получить гонорар в сумме не менее 400 рублей.
Напишите нам о возможном времени Вашего приезда, о своих предложениях. Командировку оплатим.
Надеемся, что товарищи из «Сельской молодежи» перешлют Вам наше письмо.
Ждем ответа.
Доброго здоровья и творческих успехов!
Николай ДАНИЛИН, директор Тюменского бюро пропаганды художественной литературы
Март 1968 Тюмень
«Любовь и боль моей земли»
Заметки о волжской поэзии
…Великая Волга. Главная артерия России. Мать земли русской. Не случайно дала она миру столько удивительных поэтов, среди которых одно из первых мест принадлежит Н. А. Некрасову. Это его знаменитые стихи и поэмы заставили в свое время вздрогнуть Русь, пристальней присмотреться к ее настоящему, с надеждой взглянуть на ее будущее.
Выдь на Волгу! Чей стон раздаетсяНадс грустью воскликнул он когда-то, наблюдая жизнь подъярменного народа.
Пятьдесят лет советской власти в корне изменили общественный уклад нашей жизни, психологию трудового человека. Изменился и лик самой Волги. Нет на ее берегах убогих крестьянских жилищ, не увидишь, как «бурлаки идут бечевой», не услышишь стона, что «песней зовется»… Правда, задорные крановщики и веселые грузчики в волжских портах и поныне распевают шаляпинскую «Эй, ухнем!», но поют ее бодро, радостно. Другие времена – другие песни…
Передо мною два коллективных сборника: «День поэзии» (Куйбышев) и «День волжской поэзии» (Саратов). В первом представлены поэты Куйбышевской области, во втором – всего русского Поволжья: от Астрахани до Калинина включительно.
«День волжской поэзии» открывается стихами Маргариты Агашиной. И дело тут не только в алфавитном порядке, в котором расположены в сборнике стихи поэтов. Имя Маргариты Агашиной знают тысячи, если не миллионы читателей. Чем же она пленила их сердца? Думается, что глубокой любовью к родной земле, умением выразить в ясных и точных строфах существенные мысли и чувства современников – строителей нового мира. Отличное стихотворение, ставшее уже сейчас народной песней «Растет в Волгограде березка», которым открывается цикл стихов, – лучшее тому подтверждение.
Стихи Маргариты Агашиной будто выплеснуты из сердца, потому и трогают сердца. Вот, к примеру, ее стихотворение «Солдату Сталинграда»! Оно проникнуто истинно народным духом, по-настоящему песенно. В нем, как и в остальных вещах Агашиной, нет внешней красивости, каскада сногсшибательных образов, умопомрачительных рифм.
Посмотрите, насколько проникновенно и правдиво звучат ее строчки, посвященные родному городу:
Ты мне – награда и заданье,и партбилет, и зов – «В ружье!»Мое последнее свиданье,мой хлеб и Болдино мое.Высокая искренность, великолепное знание слова, ненавязчивость, ясность мысли – вот что привлекает в творчестве талантливой поэтессы. Ее лирический герой, будь то защитник Сталинграда, нынешний житель Волгограда и сам автор – всегда наш современник. Он живет. Он видим и осязаем. Его переживания – наши переживания…
Интересными представляются мне в рецензируемом сборнике стихи Федора Сухова. При всей несхожести его творческой манеры с манерой Агашиной их что-то очень роднит. Это «что-то» – верность традиции, горячая любовь к России, поэтическая зоркость. Если Агашиной присущи мягкие тона— она умеет точно передать тончайшие движения души, – то для поэзии Федора Сухова характерно многоцветное буйство красок, неожиданность эпитетов, смелость образов. Смотрите, как он пишет: «…души деревьев кипят», «…ветер… лебяжьим взмахнул рукавом…». Или: «молоко ромашковое пить ненасытными глазами». Но яркие слова и эпитеты для Сухова не самоцель. Нет ничего хуже, когда образ существует ради себя самого. Тогда пропадает поэзия. Читатель ахает и удивляется поэтической «смелости» стихотворца, но в конце концов ловит себя на мысли, что стихотворение в сущности ни о чем. Поэзия Федора Сухова, по крайней мере в лучших образцах, содержательна и не затуманена внешними красотами. В его стихах много грусти, но это, как правило, светлая, добрая грусть.