Избранное
Шрифт:
Ван Вэньсюань вздохнул:
— Везде страдания!
Боцин печально посмотрел на друга, в глазах его стояли слезы.
— Сегодня неделя, как ее не стало. — Он помолчал. — Дней десять назад все было в порядке. Приближался срок родов, и я проводил ее в больницу, но врач сказал, что родит она не раньше чем через полмесяца. Я не мог оставаться в деревне. С начальником у меня не очень хорошие отношения, и отпуска он мне не дал. Вернулся я в город, а на третий день все случилось. Соседки проводили ее в больницу, врач сказал, что роды будут благополучные. В полночь она действительно родила и хорошо себя чувствовала, но молодая
Услышанное огромной рукой сдавило Вэньсюаню сердце, наполнило все его существо горечью. Мороз подирал по коже, он не мог с собой совладать.
— Не нужно так падать духом, — сказал он затем лишь, чтобы сбросить давившую его тяжесть. — У тебя ученая степень, ты не забыл своих планов? Садись и пиши!
— Я распродал все книги, жить как-нибудь нужно, а творческая работа не для меня. — Лицо Боцина было мокро от слез, глаза лихорадочно блестели. — Скажи, что мне делать? Еще раз жениться, ждать ребенка, чтобы он снова погиб? Нет, я не могу! Уж лучше загубить себя. Этот мир не для нас, для нас — только законы, а карьера и богатство для других.
— Нам и в самом деле остается лишь пить, — поддакнул Вэньсюань. Когда в плотине образуется брешь, туда устремляется вода. Его страдания достигли предела, нужно было забыться: — Вина! Подайте вина!
Ему принесли вина. Он смотрел на ароматную белую жидкость и думал: «Что за мир!» Отпил немного, проглотил через силу, снова обожгло горло.
— И пить-то не умею, — сказал он, словно оправдываясь. И тут же подумал: «Ни на что не способен, поэтому и терплю обиды от других». И как бы наперекор этому он допил оставшееся вино.
— У тебя лицо как у Гуаньгуна [4] , ты совсем пьяный, да? — участливо спросил Боцин.
— Нет, нет, — через силу ответил Вэньсюань, чувствуя, как отяжелела голова. Лицо горело, ему казалось, что он плывет. Он пытался встать, но тут же рухнул на место.
— Ай-йя! Осторожнее! — сказал Боцин.
— Ничего! — ответил он, стараясь улыбнуться. На него словно разом обрушились все беды и горести. Голова кружилась. Ему казалось, что у Боцина не два, а множество глаз и все они вертятся у него перед носом. Он напряг зрение: перед ним по-прежнему печальное худое лицо Боцина, но вот снова завертелось множество глаз, даже лампочки заплясали в этом хороводе. Он собрал все силы и поднялся, опираясь о стол.
4
Гуаньгун (Гуань
— Я пьян. — Он кивнул Боцину и, спотыкаясь, пошел из закусочной.
Воспоминания о доме, вспыхнувшие, будто луч света во мраке, немного отрезвили его: «Как мог я до такого дойти?» В темноте на него наскочил какой-то человек огромного роста и едва не сбил с ног. Вэньсюань не слышал, как тот выругался, и продолжал пошатываясь идти. Его то и дело рвало. «Хоть бы скорее добраться до постели, — мечтал он, — и уснуть». Однако ноги не слушались. Прохожие от него отворачивались, но ему было все безразлично. Решительно все. Он мог бы спокойно перешагнуть через мертвеца.
Как раз в это время из сверкающего огнями ресторана вышли, разговаривая, две женщины. Взгляд его случайно скользнул по их напудренным лицам. Он не успел отвернуться, как женщина постарше произнесла:
— Сюань!
Он не отозвался и зашагал в темноту, но вскоре вынужден был остановиться: снова начался приступ рвоты, задыхаясь, он прислонился к столбу. И тут раздался ласковый голос:
— Сюань!
Он обернулся. Слезы застилали глаза. Женщина стояла спиной к свету, но по фигуре он безошибочно узнал Шушэн.
— Что с тобой? — спросила она испуганно.
Он не отрываясь смотрел на нее. Так много надо было ей сказать, но он растерянно молчал.
— Ты болен? — участливо вопрошала Шушэн.
Он покачал головой, дышать стало легче, из глаз полились слезы благодарности.
— Ведь тебе плохо! Иди скорее домой, — сказала Шушэн.
— Я пьян, — проговорил он виновато.
— А зачем пил? Прежде такого с тобой не случалось. Тебе надо проспаться, а то и вправду заболеешь. — В голосе ее слышалось волнение.
— На душе пакостно. Встретил Боцина, он затащил меня в кабачок… Ладно, я пойду.
— Будь осторожен, а то еще упадешь. Пожалуй, я провожу тебя. — И она взяла его под руку.
— Проводишь? — спросил он дрожащим голосом, робко взглянув на нее.
— Ну да, провожу, чтобы ты еще где-нибудь не выпил, — улыбнулась она.
У него стало тепло и покойно на сердце.
— Нет, пить я больше не буду, — ответил он и, словно ребенок, послушно пошел рядом с ней.
8
У входной двери, этой зияющей пасти, он остановился.
— Здесь темно, не спеши. — Она не ушла, наоборот, прижалась к нему, чтобы поддержать.
— А ты? Ты не пойдешь со мной? — несмело спросил он.
— Я провожу тебя наверх, — тихо ответила она.
— Ты так добра ко мне, — проговорил он, ему хотелось обнять ее, хотелось плакать от радости. Он подавил волнение и стал подниматься по хорошо знакомым ступенькам.
— Осторожно! — без конца повторяла она, и, чтобы слышать это еще и еще, он шел очень медленно. Молча. Только раз что-то пробормотал в ответ.
Наконец они поднялись на третий этаж и увидели соседку, жену служащего, она со свечой в руке вышла из комнаты.
— A-а, это вы, госпожа Ван! — приветствовала она Шушэн. На ее добром лице было написано удивление.
Шушэн улыбнулась:
— Госпожа Чжан, вы вниз?
Госпожа Чжан ответила кивком головы, бросила взгляд на Вэньсюаня и участливо спросила: