Вновь подарен мне дремотойНаш последний звездный рай –Город чистых водометов,Золотой Бахчисарай.Там, за пестрою оградой,У задумчивой воды,Вспоминали мы с отрадойЦарскосельские сады,И орла ЕкатериныВдруг узнали – это тот!Он слетел на дно долиныС пышных бронзовых ворот.Чтобы песнь прощальной болиДольше в памяти жила,Осень смуглая в подолеКрасных листьев принеслаИ посыпала ступени,Где прощалась
я с тобойИ откуда в царство тениТы ушел, утешный мой.1916
«Бессмертник сух и розов. Облака…»
Бессмертник сух и розов. ОблакаНа свежем небе вылеплены грубо.Единственного в этом парке дубаЛиства еще бесцветна и тонка.Лучи зари до полночи горят.Как хорошо в моем затворе тесном!О самом нежном, о всегда чудесномСо мной сегодня птицы говорят.Я счастлива. Но мне всего милейЛесная и пологая дорога,Убогий мост, скривившийся немного,И то, что ждать осталось мало дней.1916
«Подошла. Я волненья не выдал…»
Подошла. Я волненья не выдал,Равнодушно глядя в окно.Села, словно фарфоровый идол,В позе, выбранной ею давно.Быть веселой – привычное дело,Быть внимательной – это трудней…Или томная лень одолелаПосле мартовских пряных ночей?Утомительный гул разговоров,Желтой люстры безжизненный зной,И мельканье искусных проборовНад приподнятой легкой рукой.Улыбнулся опять собеседникИ с надеждой глядит на нее…Мой счастливый, богатый наследник,Ты прочти завещанье мое.1914
МАЙСКИЙ СНЕГ
Прозрачная ложится пеленаНа свежий дерн и незаметно тает.Жестокая, студеная веснаНалившиеся почки убивает.И ранней смерти так ужасен вид,Что не могу на Божий мир глядеть я.Во мне печаль, которой царь ДавидПо-царски одарил тысячелетья.1916
«Зачем притворяешься ты…»
Зачем притворяешься тыТо ветром, то камнем, то птицей?Зачем улыбаешься тыМне с неба внезапной зарницей?Не мучь меня больше, не тронь!Пусти меня к вещим заботам…Шатается пьяный огоньПо высохшим серым болотам.И Муза в дырявом платкеПротяжно поет и уныло.В жестокой и юной тоскеЕе чудотворная сила.1915
ИЮЛЬ 1914
1
Пахнет гарью. Четыре неделиТорф сухой по болотам горит.Даже птицы сегодня не пели,И осина уже не дрожит.Стало солнце немилостью Божьей,Дождик с Пасхи полей не кропил.Приходил одноногий прохожийИ один на дворе говорил:«Сроки страшные близятся. СкороСтанет тесно от свежих могил.Ждите глада, и труса, и мора,И затменья небесных светил.Только нашей земли не разделитНа потеху себе супостат:Богородица белый расстелетНад скорбями великими плат».Можжевельника запах сладкийОт горящих лесов летит.Над ребятами стонут солдатки,Вдовий плач
по деревне звенит.Не напрасно молебны служились,О дожде тосковала земля:Красной влагой тепло окропилисьЗатоптанные поля.Низко, низко небо пустое,И голос молящего тих:«Ранят тело твое пресвятое,Мечут жребий о ризах твоих».1914
«Пустых небес прозрачное стекло…»
Пустых небес прозрачное стекло,Большой тюрьмы белесое строеньеИ хода крестного торжественное пеньеНад Волховом, синеющим светло.Сентябрьский вихрь, листы с березы свеяв,Кричит и мечется среди ветвей,А город помнит о судьбе своей:Здесь Марфа правила и правил Аракчеев.1914
«Тот голос, с тишиной великой споря…»
Тот голос, с тишиной великой споря,Победу одержал над тишиной.Во мне еще, как песня или горе,Последняя зима перед войной.Белее сводов Смольного собора,Таинственней, чем пышный Летний сад,Она была. Не знали мы, что скороВ тоске предельной поглядим назад.1917
МОЛИТВА
Дай мне горькие годы недуга,Задыханья, бессонницу, жар,Отыми и ребенка, и друга,И таинственный песенный дар –Так молюсь за Твоей литургиейПосле стольких томительных дней,Чтобы туча над темной РоссиейСтала облаком в славе лучей.1915
«Мы не умеем прощаться…»
Мы не умеем прощаться, –Все бродим плечо к плечу.Уже начинает смеркаться,Ты задумчив, а я молчу.В церковь войдем, увидимОтпеванье, крестины, брак,Не взглянув друг на друга, выйдем…Отчего всё у нас не так?Или сядем на снег примятыйНа кладбище, легко вздохнем,И ты палкой чертишь палаты,Где мы будем всегда вдвоем.1917
«Столько раз я проклинала…»
Столько раз я проклиналаЭто небо, эту землю,Этой мельницы замшелойТяжко машущие руки!А во флигеле покойник,Прям и сед, лежит на лавке,Как тому назад три года.Так же мыши книги точат,Так же влево пламя клонитСтеариновая свечка.И поет, поет постылыйБубенец нижегородскийНезатейливую песнюО моем веселье горьком.А раскрашенные яркоПрямо стали георгиныВдоль серебряной дорожки,Где улитки и полынь.Так случилось: заточеньеСтало родиной второю,А о первой я не смеюИ в молитве вспоминать.1915
«Ни в лодке, ни в телеге…»
Ни в лодке, ни в телегеНельзя попасть сюда.Стоит на гиблом снегеГлубокая вода;Усадьбу осаждаетУже со всех сторон…Ах! близко изнываетТакой же Робинзон.Пойдет взглянуть на сани,На лыжи, на коня,А после на диванеСидит и ждет меняИ шпорою короткойРвет коврик пополам.Теперь улыбки кроткойНе видеть зеркалам.1916