Избранное

Горин Григорий Израилевич

– Вы – благородная девушка! – сказала Полли, чем приятно удивила Дженни. – А ты, мама? Неужели мы хуже?

– Папа меня убьет! – вздохнула миссис Пичем. – Но благородства нам не занимать… Беги, Мэкки!

– Минуточку, леди! – заволновался Полисмен. – А наша доля? Миссис Пичем, вы делаете официальное заявление или нет?.. Если деньги останутся в казне, мы будем стрелять прицельно!.. Предупреждаю!

– Черт с вами! Стреляйте! – сказал Макхит. – Платить за любовь, так по-крупному!..

Он

легко выпрыгнул из окна, чмокнул Полли в щеку и вскочил на подножку проезжавшего мимо экипажа…

– Стой! – Полисмен выхватил пистолет, нажал на курок.

Грохнул выстрел.

Макхит схватился за плечо, из-под пальцев потекла кровь…

– Стоп! – крикнул Оператор… – Снято!

Макхит соскочил с подножки, бодро вернулся на площадку.

– Погоню будем снимать завтра! – сказал он. – А теперь – крупные планы. Мне нужны плачущие лица женщин… Дайте лук или нашатырь!

Ассистентка уже несла очищенную луковицу. Протянула ее миссис Пичем.

– Не надо! – устало отмахнулась актриса, исполнявшая роль миссис Пичем. – Я – профессионал… Снимайте!

Она подставила лицо камере, чуть напряглась… и по ее щеке покатилась слеза…

– Снято! – скомандовал Режиссер. – Теперь Дженни…

– Я тоже попробую без лука, – робко сказала Синичкина. – Когда-то получалось…

Она подставила лицо камере, чуть пошмыгала носом для разбега, и… ее глаза увлажнились.

– Хорошо! Умница! – одобрил Режиссер и нежно погладил Синичкину по голове… Та машинально прижалась щекой к его руке…

Полли с отчаянием наблюдала за этой сценой.

– Теперь Полли! – спохватился Режиссер и, обернувшись, увидел, что по щекам актрисы текут слезы.

– Годится! – одобрил Режиссер – Зафиксируем!

– Нет! – крикнула Полли и закрыла лицо рукой. – Это не снимайте!!! Тебе нужен мюзикл… – Она вытерла слезы, высморкалась. – Дайте лук!..

И сердито глядя на Режиссера, с остервенением стала тереть луковицей щеки…

На нее печально смотрел Музыкант. Его глаза тоже увлажнились…

К острову приближался яркий воздушный шар. В его корзине стояли с подзорными трубами Префект и белокурый Гость в тирольской шляпке.

Морем шар сопровождала кавалькада моторных лодок, наполненная охраной, оркестрантами с духовыми инструментами и коробками с пивом.

Всю эту процессию снимала группа телеоператоров.

Шар завис над прибрежной полосой.

Префект выбросил трап и первым спустился на землю.

За ним начал спускаться Гость. Здоровенные молодцы-охранники выстроили почетный караул.

Оркестр грянул нечто бравурное… Из крепости к ним уже спешил Директор.

За ним – Режиссер, выражение лица которого явно свидетельствовало, что он

плохо понимает происходящее…

– Гутен морген, майне либен херц! – закричал радостно Префект, демонстрируя некоторое владение немецким языком. – Их фрое мих зер зи цу зеен!.. Короче – рад видеть! Знакомьтесь: дер директор, дер режиссер… остальное – дер киногруппа. А это, – он указал на Гостя, – наш дорогой компаньон, херр Отто Мария Браун из Германии… Частное телевидение… «филипс-грюндик и K°»… Одним словом, крутой мужик, настоящий новый русский немец!

– Все-таки русский или немец? – тихо спросил Режиссер.

– И еще маленько казах! – сказал Браун. – Город Кустанай. Май либен хаймат… Немецкий театр. Дойче фольклер ансамбль…

– Его муттер и фатер – оба были наши артисты! – подхватил Префект. – И тоже, понимаш, играли когда-то «Трехгрошовую оперу»…

– Йа! – подтвердил довольный Браун. – Бертольт Брехт! Май либен аутор!

– Во, геноссе, какое совпадение! – радовался Префект.

– Но у нас не совсем Брехт! – пояснил Режиссер. – У нас – английский вариант.

– Не принципиально! – тихо вмешался Директор.

– То есть как не принципиально? Очень даже принципиально! – заспорил Режиссер.

– Ты – Мэкки-Мессер? – спросил Браун, разглядывая Режиссера. – Май фатер был Мэкки – мессер…

– А мутер – Полли? – угодливо поинтересовался Директор.

– Йа! – подтвердил Браун. – Она была беременный Полли, а я еще сидел там, – он показал на живот, – и все слушал… музыку… Ейн-цвай-драй-фир… – Он сверкнул глазом, задвигался, запел песенку Мэкки по-немецки…

Телеоператоры дружно направили на него камеры.

– Ну, заводной мужик! – похвалил Префект. – Вот, Россия-мать! Человек простым зародышем в ней был, а все помнит… А чего мы стоим?.. Негостеприимно! Хэрр Директор! Давай! Приглашай гостя! Мы «биир» привезли!

– Какой к черту «биир»? – возмутился Режиссер. – У нас с утра съемка!

– Ну, не все же за рулем? Да здесь и ГАИ нет! – своеобразно отреагировал Префект.

– Вот именно! – сказал Директор и широким жестом пригласил гостей в крепость. – Всех берем на абордаж! Битте-дритте к нам в шалаш!..

Они прошли в небольшое помещение, служившее своеобразным штабом киногруппы. Здесь стояли видеомагнитофон и старенький телевизор…

На стенах висели график съемок и множество фотографий с кадрами отснятого материала. Портреты исполнителей.

Гость начал их с интересом разглядывать, давая комментарии и оценивая:

– О! Гут! Дас ист Полли….. Дженни…

Дас ист бандитен! Мафия! Гут! О, майн либен Бертолт Брехт!

– У нас не Брехт! – снова попытался объяснить Режиссер. – У нас мюзикл по Джону Гею. Джон Гей – первоисточник…