Избранное
Шрифт:
Герострат, задумавшись, ходит по камере, потирая ушибленное плечо. Человек театра наблюдает за ним.
Герострат. Зачем ты явился к нам, человек?
Человек театра. Хочу понять, что произошло более двух тысяч лет назад в городе Эфесе.
Герострат. Глупая затея. К чему ломать голову над тем, что было так давно? Разве у вас мало своих проблем?
Человек театра. Есть вечные проблемы, которые волнуют людей. Чтобы понять их, не грех вспомнить о том, что было вчера, недавно и совсем давно.
Герострат.
Человек театра. К сожалению, я не могу вмешиваться. Я буду только следить за логикой их развития.
Герострат. Что ж тебя сейчас интересует?
Человек театра. Хочу понять: тебе страшно?
Герострат (вызывающе). Нисколько!
Человек театра. Это реплика для историков. А как на самом деле?
Герострат. Страшно. Только это не такой страх, какой был. Это четвертый страх.
Человек театра. Почему четвертый?
Герострат. Я уже пережил три страха. Первый страх пришел, когда я задумал то, что теперь сделал. Это был страх перед дерзкой мыслью. Не очень страшный страх, и я поборол его мечтами о славе. Второй страх охватил меня там, в храме, когда я лил смолу на стены и разбрасывал паклю. Этот страх был посильнее первого. От него задрожали руки и так пересохло во рту, что язык прилип к небу. Но и это был не самый страшный страх, я подавил его вином. Десяток-другой глотков! От этого не пьянеешь, но страх проходит… Самым страшным был третий страх. Горел храм, уже валились перекрытия, и рухнула одна из колонн – она упала, как спиленный дуб, и ее мраморная капитель развалилась на куски. А со всех сторон бежали люди. Никогда ни на какой праздник не сбегалось столько зевак! Женщины, дети, рабы, метеки, персы… Всадники, колесницы, богатые и бедные граждане города – все бежали к моему костру. И орали, и плакали, и рвали на себе волосы, а я взбежал на возвышение и крикнул: «Люди! Этот храм сжег я. Мое имя Герострат!!!» Они услышали мой крик, потому что сразу стало тихо, только огонь шипел, доедая деревянные балки. Толпа двинулась на меня. Двинулась молча. Я и сейчас вижу их лица, их глаза, в которых светились отраженные языки пламени. Вот тогда пришел самый страшный страх. Это был страх перед людьми, и я ничем не мог его погасить… А сейчас четвертый страх – страх перед смертью… Но он слабее всех, потому что я не верю в смерть.
Человек театра. Не веришь? Неужели ты надеешься избежать расплаты?
Герострат. Пока, как видишь, я жив.
Человек театра. Но это пока…
Герострат. А зачем мне дана голова? Надо придумать, как растянуть это «пока» до бесконечности.
За стеной слышны шум, крики, звуки борьбы.
Человек театра. Боюсь, у тебя не осталось времени для раздумий, Герострат. Там, у входа, толпа. Она ворвалась в тюрьму!.. Сюда идут…
Герострат (в страхе). Они не имеют права!.. Это самосуд! (Кричит.) Эй, стража! Воины! Помогите! (Мечется
Человек театра. Я не имею права вмешиваться.
Герострат. Но так нельзя! Надо соблюдать законы!
Человек театра. Странно слышать эти слова от тебя…
Распахивается дверь, в камеру врываются три горожанина.
Герострат. Кто вы? Что вам надо?..
Первый горожанин. Выходи!
Герострат. Вы будете за это отвечать!.. Подонки! Безмозглые скоты! Не смейте ко мне прикасаться!
Третий горожанин. Он еще лается, подлец! Вяжи его!
Второй горожанин (надвигаясь на Герострата). Выходи, Герострат. Сумей достойно встретить смерть.
Герострат. Кто дал вам право?! Идиоты!.. (Почти плачет.) Не трогайте меня… Прошу вас…
Второй горожанин (кладет руку на плечо Герострату). Пошли.
Быстро входит Клеон, высокий седовласый мужчина лет пятидесяти. На нем дорогой белый гиматий (что-то вроде плаща), отделанный красной каймой.
Клеон (властно, горожанам). Оставьте его!
Увидев Клеона, горожане послушно отпускают Герострата.
Кто вы?
Первый горожанин. Мы граждане Эфеса.
Клеон. Ваши имена?
Второй горожанин. Зачем они тебе, Клеон?.. Мы ничем не знамениты. Я каменщик, он – гончар, этот (указывает на третьего) – цирюльник.
Клеон. И все-таки, почему вы не хотите назваться?
Второй горожанин. Мы говорим не от своего имени, архонт. Нас послал народ.
Клеон. Чего хочет народ?
Первый горожанин. Народ хочет судить Герострата.
Клеон. Суд состоится завтра или послезавтра – в тот день, когда я назначу.
Первый горожанин. Народ взбешен. Он считает, что ни к чему откладывать…
Третий горожанин. У нас чешутся руки на этого подлеца!..
Клеон (сердито перебивая). Народ избрал меня своим архонтом! Или имя Клеона ничего не значит больше для эфесцев?! Тогда переизберите меня! Но пока я верховный судья, в городе будут соблюдаться закон и порядок! Так и передайте толпе, которая вас прислала.
Первый горожанин. Мы передадим, но как она поступит – неизвестно.
Клеон. Самосуда не допущу! Все должно быть по закону. А закон гласит: каждый, кто убьет преступника до суда, сам достоин смерти! Это решение принято Народным собранием, и его никто не отменял. Герострат будет наказан, клянусь вам! Вы не верите моему слову?
Второй горожанин. Мы верим тебе, архонт… Ты никогда не обманывал нас.
Первый горожанин. Сдержи слово и на этот раз…