Избранное
Шрифт:
– Этот прощелыга меня надул!
Меж тем жулик, отдавший ему серебро за стекляшки, вопил:
– Врет, это он меня обокрал! Ювелир же надрывался еще пуще:
– Этот лиходей уже не раз пробовал подсунуть мне стекло заместо алмазов!
Владелец серебра требовал, чтоб забрали обоих, писец настаивал, чтобы посадили всех троих, – потом, мол разберутся. Альгуасил взял свою дубинку в зубы и правой рукой схватил одного мошенника, левой – другого, а судебный исполнитель вцепился в плащ владельца серебра. После отчаянной потасовки удалось упрятать всех жуликов в тюрьму, где они и остались, как драгоценности в футляре, под бдительным оком палача.
XVII
Датские прожектеры [280]
Некоему датчанину принадлежал остров и пять селений, на нем расположенных. Владелец острова был беден,
Небо покарало уроженцев этого острова, наделив их чуть ли не поголовной страстью к прожектерству. В рукописях в слове «прожектер» нередко встречаются разночтения: одни читают «прожектер», другие – «прохиндей», каждый сообразно своему нраву.
280
Датские прожектеры – сатира на Испанию. Картина пожара дворца и разрушений при его тушении могла быть вдохновлена действительными пожарами королевского дворца в 1634 и 1640 годах.
По этой причине на острове любой человек был все равно что бич божий. Окрестные жители боялись островитян пуще чумы, ибо стоило подышать одним с ними воздухом, как тотчас состояние вылетало в трубу, источники доходов пересыхали, деньги таяли, а торговцы прогорали.
Столь велика была на этой земле тяга к прожектерству, что дети, едва народившись на свет, лепетали уже слово «прожект-проект» вместо «папа-мама». Путаница там царила несусветная, ибо муж с женой, родители с детьми и сосед с соседом только и делали, что предлагали друг дружке: «Давай маханемся: ты бери мой проект, а я возьму твой». Так и упивались они прожектерством, будто вином.
И вот однажды добрый сеньор, властитель сих дальних краев, поддавшись на подстрекательства алчности, злейшего из дьяволов, которые в этом мире сбивают людей с панталыку, надумал попытать счастья у прожектеров. Легионы их тотчас же собрались во дворцовом театре, заткнув бумаги за пояс, набив ими карманы так, что листы торчали наружу откуда только возможно. Сеньор изложил собравшимся свои нужды и просил у них помощи. Не успел он договорить, как прожектеры, схватив свои записки, с тетрадями наготове ринулись на него turba multa, [281] давя один другого, дабы поскорее пробраться вперед, и в мгновение ока запорошили четыре стола бумагами, что снегом.
281
Густой толпой (лат.).
Кое-как они угомонились и приступили к чтению первого проекта, озаглавленного: «Как приобрести вволю золота и серебра, ни у кого ничего не выпрашивая и не отбирая».
– Трудновато, на мой взгляд, – сказал сеньор.
Проект второй: «Как обзавестись за один день несметными богатствами, отняв у всех то, чем они владеют, и тем самым обогатив их».
– Первая половина – отобрать у других – мне по нраву; вторая же – обогатить их, отобрав богатство, – кажется весьма сомнительной. Ну, там видно будет.
Проект третий: «Легкий, приятный и разумный способ наполнить казну миллионами, причем лица, чьи деньги туда притекут, не только того не заметят, а, напротив, почтут себя в выигрыше».
– Недурно, лишь бы прожектер сам взялся убеждать этих людей, – сказал сеньор.
Четвертый: «Средство для превращения недостатка в избыток, ничего не добавляя и не меняя существующего ныне порядка, дабы ни у кого повода роптать не явилось».
– Столь приятный проект вряд ли осуществим. Пятый: «Как получить все, чего душа просит: хватать, отбирать, требовать у всех и каждого, пока чертям тошно не станет!»
– Ну, уж коли тут черти замешались, такой проект, видимо, подойдет.
Воодушевленный сим одобрительным возгласом, автор предложения добавил:
– И скажу еще, что тот, кому достанется в удел сбор этих денежек, послужит утешением для всех, кто их лишится.
– Да как у тебя язык на такое повернулся? – заорали все, будто разразился гнев божий; поднялась невиданная кутерьма; прожектеры обрушились на своего собрата, обзывая его пьяницей и собакой.
– Прохвост! – вопили они. – Даже сатана не додумался бы счесть сборщика налогов за чье-либо утешение, когда в нем-то и кроется бедствие непоправимое!
И тут пошли они браниться между собой, обзывая друг друга «прожектеров сын», как мы говорим «сукин сын», ибо каждый почитал дельным только собственное предложение.
Свара разгоралась все пуще, как вдруг вбежали слуги, обезумевшие со страху, крича, что дворец пылает с трех концов, а ветер еще раздувает пламя. Среди таких тревог и застиг Час сеньора и прожектеров.
Но прожектеры принялись успокаивать его: они-де вмиг выручат его из беды. Бурными потоками вырвались они вон из театра; одни ринулись во дворец и давай выбрасывать из окон все, что хранилось в кладовых и гардеробных, вдребезги перебив все ценные предметы, попавшиеся им под руку. Другие схватились за кирки и стали разбирать дворцовую башню; третьи, полагая, что свежий воздух вмиг утихомирит пламя, взялись срывать с крыши черепицы. Вскоре они уничтожили значительную часть кровли и напакостили во всех покоях. Никому из прожектеров не удалось управиться с огнем, зато с дворцом и всем его содержимым расправились они на славу. Сеньор вышел из дому и увидел, что дым уже не клубится, ибо вассалы его, народ и стража потушили пожар, – и еще увидел он, что прожектеры добрались до фундамента, а от самого дворца и всего, что там было, мало что осталось. Он едва не лишился ума от ярости, узрев столь злое дело, и воскликнул:
– Негодяи, пожар – ничто по сравнению с вами и вашими предложениями. Лучше бы мне погореть вконец, нежели слушаться ваших советов, это обошлось бы мне куда дешевле. Вот какова ваша помощь: разломать весь дом, дабы сохранить один его угол. Вы, стало быть, полагаете, что выбросить чужое имущество – значит спасти его, а перебить все вдребезги – значит выручить его владельца. Своему властителю вы даете в пищу его же собственные руки и ноги и утверждаете, что кормите его, в то время как он по частям пожирает самого себя. Но ежели голова поедает тело, она теряет свою сущность и становится для себя же смертоносным раком. Собаки! Огонь справедливо надумал сжечь меня за то, что я вас здесь собрал и выслушал; а увидев меня во власти прожектеров, он утих, сочтя меня сгоревшим. Пламя: куда милосерднее, нежели прожектеры; его может укротить вода, а вы от воды только раздуваетесь; все стихии способствуют вашему росту, а вы восстаете против них. Антихрист, должно быть, тоже будет прожектером, как и вы. Всех вас следует сжечь живьем, а пепел сохранить и превратить в щелок, дабы выводить с его помощью позорные пятна во всех государствах. Князь и в бедности останется князем; но ежели он обратится к прожектерам за советом, как избавиться от бедности, он тотчас же перестанет им быть.
XVIII
Сводни и горластые девки
Сводни и горластые девки держали свой мерзостный совет. С изрядным нахальством сетовали они на скудные времена и перемывали косточки всем денежным мешкам. Наконец, причмокивая обездоленным ртом и постукивая пустыми деснами, заговорила самая старая из сводней, беззубая и шепелявая, как сосунок:
– Весь мир того и гляди взлетит на воздух! Смотрите, что за сласть нам досталась на долю: время нас скоро голодом уморит; все на волоске от гибели; о подарках на рождество и на праздники лучше забыть, о них и память-то прогнила; магарычи травой поросли; деньги так изменились с виду, что их не узнаешь; накидка при размене крупных денег улетучилась, ровно честь у подлеца; золотой реал скоро будут на улицах за два гроша показывать, как слона. А уж о дублонах можно сказать, как об инфантах арагонских: «Что с ними сталось?» [282] Вместо «получай» теперь все больше слышишь «ужо расплачусь», «обязуюсь уплатить вашей милости» – все равно что колбаса с ядом, чтобы собак травить; ярлык на предъявителя – дохлое дело; явится к тебе этакий молокосос с волосатыми ляжками и ленточками на висках и оставит тебя при пиковом интересе. А по-нашему, доченьки, надо вот как: деньги на бочку! Рассчитывайся звонкой монетой, да к тому же вперед, а не задним числом. Захаживают ко мне прогнившие насквозь старички, не то живые, не то мертвые; с лица они страшны, зато в остальном аккуратны, стараются, как могут, воспламенить меня и щедро расплачиваются за омерзительность своего вида. Поверьте, девочки, корысть любую вонь отобьет; покрепче зажмурьте глаза, зажмите нос, будто пьете слабительное; пить горечь для своей пользы – это значит принимать лекарство; помните, как ни изношен шитый золотом наряд, а сожги его – золото останется; как ни выварена мозговая кость, а высоси мозг – спасибо скажешь! Для каждой из вас припасено у меня с полдюжины протухших старцев, сухоньких, как изюм, морщинистых любовников, которые так и харкают золотом. А я даже трети с вас не возьму; хватит с меня скромного подарочка, лишь бы осталось за мной доброе имя, коим я всю жизнь хвалилась.
282
«Что с ними сталось?» – цитата из «Строф на смерть отца» Хорхе Манрике, испанского поэта XV века.