Избранное
Шрифт:
Госпожа Тристан (раздает рюмки, Баарсу). А этот большой бокал вам.
Стефан. Нет-нет! (Отбирает бокал у Баарса. Видя, что все удивлены, поясняет нехотя.) Еще слишком рано.
Баарс. Ты прав, мой мальчик, момент рождения еще не наступил. Это случится только в одиннадцать с чем-то вечера. Еще слишком рано для Бахуса, но уже слишком поздно для слез.
Джекки. Тебе хорошо говорить: слишком поздно для слез.
Стефан (собирается с духом). Господин Баарс, вам должно быть стыдно так вести себя по отношению к Джекки.
Баарс. Стефан, разве может сын осуждать отца? Вспомни,
Госпожа Тристан. Тогда, может быть, чашечку кофе?
Стефан. Нет-нет! Вам нельзя ничего пить сегодня, ни капли.
Баарс. Что это значит?
Госпожа Тристан (понимает, чего боится Стефан). Ах, Стефан, что за глупости! Ведь не сейчас же! У меня и в мыслях не было. Лучше потом, за столом, все честь по чести.
Баарс. Когда я вас слушаю, у меня возникает чувство, будто я попал в зверинец. Я понимаю, что в наше время умение общаться утрачено, однако к чему разговаривать на обезьяньем языке?
199
У Ноя было три сына — Сим, Хам и Иафет, которые стали впоследствии прародителями трех главных рас человеческого рода. Здесь: Баарс намекает на следующий ветхозаветный эпизод: однажды Ной выпил вина, опьянел и лежал в шатре обнаженным. Хам оказался непочтительным к отцу своему и надсмеялся над его наготой, тогда как Сим и Иафет прикрыли отца плащом. За этот поступок Хам был лишен благословения, его потомство осуждено на рабство, а Симу и Иафету было возвещено особое благословение Божие.
Рафаэль (Джекки). Что у тебя с этим пилотом?
Джекки. Да это тот самый, с Карибского моря.
Рафаэль. Майор? (Подходит к Баарсу.) Майор, вы герой эпохи Ренессанса: эрудит, провидец, творец. Я преклоняюсь перед вами. Вы читали мои произведения и, по словам Джекки, так высоко оценили их, что даже пригласили меня с собой на Карибское море.
Баарс (устало). Разве я вас пригласил?
Рафаэль. Да.
Баарс. Всевозможные недоразумения помешали мне…
Мол. Господин ван Дирендонк, а почему бы и мне не поехать с вами на Карибское море?
Баарс (смертельно устало). Мы разве встречались раньше?
Мол. Нет. Но я приятель Толстого Макса. Его еще называют Жирный Макс. Вы знаете, о ком я говорю.
Баарс. Действительно, мы иногда сотрудничаем с Толстым Максом.
Мол. Вот видите! Почему бы и мне не поехать на море, господин ван Дирендонк? Эти двое целыми днями примеряют в магазинах тропические наряды, а я должен смотреть на них, как нищий. Почему мне нельзя поехать? Вы что-нибудь имеете против меня?
Баарс (не выдерживает). Боже, у меня ведь сегодня день рождения.
Рафаэль. Когда, по-вашему, возможен отъезд, майор?
Баарс. Завтра. Послезавтра. В следующем году.
Рафаэль. Значит, вы еще не выкинули эту идею из головы?
Баарс (из последних сил). Я никогда ничего не выкидывал из головы, любезный господин.
Госпожа Тристан (с усмешкой). Ему нельзя говорить «господин».
Рафаэль (поспешно). Да, уж лучше не надо. Я начинаю от этого нервничать. Говорите «Рафаэль». Просто «Рафаэль».
Баарс. Но вы же говорите мне «майор»!
Рафаэль. Так вы и есть майор. Не думайте, что мы не заметили. (Победоносно
Баарс (с готовностью кивает). Вы угадали. Но больше ни слова! Вы тоже пилот?
Рафаэль. Нет, я поэт. Просто поэт.
Баарс. Стефан, подойди сюда. Перед тобой поэт. Посмотри на него внимательно. Ты хочешь вот так же идти по жизни?
Стефан. Да, очень хочу. О нем даже написано в энциклопедии.
Баарс. Любезный мой поэт, я делаю для моего сына все, что в моих силах. Я к тому же его духовный отец, ментор, как говорили в наше время, но латынь сегодня не в моде. Я научил парня танцевать и играть в бильярд, я брал его с собой в космос, и мы путешествовали во времени, мы бродили в полях по росе в четыре утра, я оттачивал его интеллект и развивал инстинкты, короче, я способствовал его становлению как поэта. Но смелости, упорства, таланта и моей помощи недостаточно, чтобы поэт нашел себя в этом мире. Человеку нужен каркас, и его может построить только такой специалист, как вы. Короче, по случаю дня моего рождения я призываю Ассоциацию примирения с конголезцами обойтись своими средствами и годик подождать своего чека. А вам я предлагаю двенадцать тысяч франков в месяц. Вы будете учить Стефана поэтике. Мы вместе сделаем из этого скромного служащего настоящего сына богов.
Госпожа Тристан (в восторге). О, Стефан!
Рафаэль. Не знаю, хватит ли у меня на это времени.
Баарс. Хорошо, двадцать тысяч!
Мол. Царствие небесное!
Рафаэль. Сейчас трудные времена.
Баарс. Двадцать две тысячи — это мое последнее слово.
Госпожа Тристан. О, Стефан, я так счастлива!
Баарс. Как вас зовут?
Рафаэль. Рафаэль.
Баарс. Дорогой Рафаэль, я чую в вас гения, а если я что-то чую, то так оно и есть. Не раздумывайте. Договорились? Двадцать две тысячи, а для налоговой инспекции декларируем десять.
Рафаэль. Мне кажется, он стоит того, чтобы я с ним занимался.
Баарс. Браво!
Госпожа Тристан. О!
Баарс. Отлично, первый урок!
Рафаэль. Что вы сказали?
Баарс. Что вы сейчас должны начинать свой первый урок. Я так хочу. В день моего рождения. Я хочу сравнить вашу методику со своей.
Рафаэль. Это невозможно, господин Баарс. Вы ведь знаете, как это непросто, нужно настроиться, погрузиться в атмосферу.
Баарс. Разумеется. Я потерял голову. Простите меня, старика, который испытал в жизни все, кроме лирики и смерти. Но эта последняя не заставит долго себя ждать. Совсем скоро медленная Лета поглотит меня, я чувствую, Харон [200] уже ждет, дети мои. Но будем веселиться до самого конца. Ха, ха, ха.
200
Харон — в греческой мифологии перевозчик душ умерших через реку подземного царства, Лету, к вратам Аида.
Все смеются вместе с ним, Мол — громче всех. Потом все снова становятся серьезными.
Госпожа Тристан. Наш дом совершенно преобразился, не правда ли, господин Баарс? Молодость и свежий ветер ворвались сюда.
Баарс обнимает Джекки за талию.
Джекки. Если господин майор, он же владелец ночного клуба, он же скупщик меди и цинка, не обидится, я бы предпочла, чтобы он убрал свои грязные лапы. (Направляется в спальню.)
Баарс. Несчастная девушка.
Мол. Ах, эти бабы, господин ван Дирендонк!