Избранное
Шрифт:
Приходило ли ей в голову выйти за него несмотря ни на что? Предупредить его обо мне? Может статься — и все-таки не похоже. Если даже я и рисковал, то риск был просто неизбежен. В сущности я совершенно не ведал, какие чувства побудили ее согласиться выйти замуж за Джейка. Трудно было поверить, что это любовь; но кому дано судить о чужой любви, да и вообще никогда не известно, вкладывает ли другой человек в слово «любовь» тот же смысл, что и ты. Джейк ей, видимо, в какой-то мере нравился, а в какой-то мере она исходила из расчета — жизнь вынуждала, но упрека в бессердечии она не заслуживала. Джейк ей нравился, и в то же время она трезво оценивала себя и свое будущее; она не могла принять на слово все, что я нарассказывал ей про Джейка, но отнюдь не отрицала для себя возможности, что я рассказал правду…
Не
— Я иду с вами.
Я кивнул.
— Хорошо. Через две минуты жду вас в передней.
19
Джейк был там, у себя в конторе. Часы показывали одиннадцать тридцать пять. Мы с Джулией стояли в темном подъезде «дома Морзе» — по другую сторону Нассау-стрит от «дома Поттера», и я пересчитал этажи, а затем окна: на третьем этаже во втором окне справа, если считать от лестницы, горел желтоватый свет. Контора Джейка была единственной освещенной комнатой по всему фасаду старого здания. Минут через десять высокий желтый прямоугольник потускнел, вспыхнул на миг багровым отблеском и погас.
Джулия держала меня под руку, и я почувствовал, как ее рука невольно сжалась. Она шепнула — скорее себе, чем мне: «Он уходит», — и я кивнул в темноте. Луна сияла в три четверти и поднялась высоко, но мы скрывались в непроглядной черной глубине подъезда. Я представил себе Джейка: вот он запирает дверь… выходит в короткий коридорчик — снаружи проникает какой-то слабый свет, а может, он запалил спичку, хоть я и не вижу ее отсюда… Вот он спускается по лестнице, придерживаясь за перила… А вот, как раз сию секунду, он сворачивает в длинный коридор первого этажа, чтобы пройти к Парк-рою и к парку ратуши. Пересекая улицу, он, пожалуй, взглянет на часы на ратуше — они покажут без десяти или без одиннадцати минут двенадцать. Не исключено, что с противоположного конца в залитый лунным светом парк в это мгновение входит Кармоди, держа в руках тяжеленный саквояж.
Я прижал руку Джулии теснее к себе и совсем уже было шагнул вперед, как вдруг — положительно никогда не удается предвидеть каждый поступок другого — Джейк показался из подъезда напротив нас и замер, настороженно оглядываясь по сторонам. А может быть, и прислушиваясь? Мы тоже застыли, не шевелясь, не дыша. А если в полной тишине ему удастся расслышать отчаянный стук моего сердца? А если кто-то из нас нечаянно шаркнул ногой? Джейк двинулся по своей стороне улицы, миновал наш подъезд, дошел до Бикмен-стрит, перешел ее и направился дальше к Энн-стрит; шаги его отдавались гулким эхом в каменных стенах домов.
Ну, конечно же! Он не стал выходить на Парк-роу, где его могли сразу же заметить из парка и Кармоди и неизвестно кто еще. Вместо этого он теперь войдет в парк со стороны Бродвея, и местоположение его конторы останется секретом до той минуты, когда он сам приведет Кармоди сюда.
Мы подождали еще, прислушиваясь и наблюдая за Джейком из подъезда. Вот он дошагал до Энн-стрит, завернул за угол и исчез, тогда мы перебежали Нассау-стрит — в нашем распоряжении было не более нескольких минут, — поднялись при лунном свете по лестнице и попали в коридорчик у знакомой мне двери. Ключ был уже у меня в руке, я нащупал скважину, повернул его — дверь распахнулась. Чиркнул спичкой и, прикрыв ее ладонью, поспешил к газовому рожку над секретером, повернул вентиль, поднес к горелке огонек. Газ вспыхнул красноватым пламенем, я прикрутил его, опрометью кинулся через комнату к заколоченному дверному проему, подсунул руку под нижнюю доску и вытащил
Приходилось мириться с протестующим визгом выдергиваемых гвоздей. Я старался тянуть помедленнее, поравномернее, шуметь как можно меньше; ослабив гвозди, я просовывал под доску лапки гвоздодера и отдирал ее уже без всякого шума. Я снял две доски, потом третью — образовалась дыра в полметра шириной сантиметрах в семидесяти от пола. Джулия пригнулась, оперлась руками о нижнюю доску — я помогал ей. Она переставила одну ногу, потом просунула, сгорбившись, голову в дыру и… вскрикнула в испуге, тогда и я заглянул на ту сторону: сквозь единственное окно в помещение проникал бледный лунный свет и — большей части пола не было, вместо него внизу зияла черная пустота.
С тех пор как я их видел, плотники поработали крепко — закончили второй этаж, потом перешли сюда и распилили доски пола, вскрыв балки перекрытия. Но здесь они начали, видимо, только сегодня после обеда, начали от дальней стены, отступая к обоим дверным проемам, и теперь от пола сохранился лишь один угол, треугольник между этой заколоченной дверью и дверью в коридор.
Впрочем, в углу оставалось еще достаточно места, чтобы стоять, а то и сидеть, и, помедлив секунду, Джулия сжала доску обеими руками и переползла на ту сторону. Мы потеряли несколько драгоценных мгновений, которые нам очень пригодились бы, если бы Кармоди поджидал Пикеринга в парке и они немедля двинулись назад. Они вполне могли уже дойти до подъезда и начать подниматься по лестнице.
Приходилось идти на риск и уповать на то, что шум не услышат. Придерживая верхнюю из трех отодранных досок, я поставил ее так, что гвозди сели в старые отвергая, и, размахнувшись — размахнуться было нетрудно, простора хватало, да и видно было хорошо, — приколотил на место. Потом взялся за вторую доску — тут оказалось теснее и труднее, но с молотком моя вытянутая рука еще вполне управлялась. И я уже занес молоток, почти опустил его, как вдруг вспомнил…
Я уронил доску вместе с молотком на сторону конторы Джейка, протиснулся через суженную дыру, оторвав пуговицу — впрочем, она-то упала на нашу сторону — и расцарапав лицо от скулы до уха. Ввалился в контору, чуть не растянувшись плашмя, и бросился к секретеру, вытянув заранее руку. Пальцы мои нащупали вентиль, крутанули его — ведь Джейк-то свет выключил! — и во вновь наступившей темноте я пробрался обратно в пустую комнату с остатками пола. Джулия держала и молоток и злосчастную доску наготове, я моргнул пару раз, чтобы глаза побыстрее привыкли к тусклому лунному свету, приладил ее и загнал гвозди на места. Не забыв переложить молоток на нашу территорию, я подобрал третью доску — и тут мы услышали слабый, еле проникающий через толщу здания бой часов на ратуше. Считать удары мы не стали, и, пока часы неторопливо пробили свои двенадцать раз, Джулия и я вместе, обхватив пальцами края последней доски, царапая гвоздями по косякам, методом проб и ошибок отыскали отверстия и изо всех сил притянули доску к себе, а я безмолвно молился кому-то или чему-то, чтобы руки не сорвались и мы не соскользнули в темную пустоту за и под нами. Прозвучал последний медленный удар — доска стояла настолько прочно, насколько это представлялось возможным; пальцами сквозь щели я нащупал шляпки гвоздей. Они торчали сантиметра на полтора, и я попробовал доску еще раз — она все-таки качалась. Но я сказал себе, что она не отвалится и с той стороны никто ничего не заметит.
Как выяснилось, в запасе у нас оставалась добрая минута, если не две, а может, и все три, и мы постарались усесться поудобнее. Под себя мы подстелили скатанные пальто и расположились лицами к заколоченному проему, поджав ноги и обняв колени руками. Сидели мы совсем близко к щелям, но с тем расчетом, чтобы носки ботинок не высунулись ненароком из-под доски. Я протянул руку, нашел колено Джулии и похлопал по нему ободряюще; по крайней мере намерение мое было именно таково.
Мы не слышали ни шагов в коридоре, ни голосов, ни даже скрипа половиц. Первым звуком, оповестившим нас об их появлении, был неожиданный лязг ключа в двери конторы Джейка Пикеринга, и Джулия порывисто схватила меня за руку пониже локтя. Потом они вошли, и прямо в ушах у нас раздался грохот шагов по деревянному полу. Голос Кармоди, ужасающе близкий, произнес: