Избранное
Шрифт:
Когда они очутились на улице, Лукреция спросила в упор:
— Знаешь Франческо Бриганте?
— А как же!
— Можешь устроить так, чтобы увидеть его одного?
— Постараюсь.
— Отнесешь ему письмо, а мне доставишь ответ.
— Пожалуйста, в любое время.
— Зайдешь завтра утром ко мне за письмом.
— Ладно, — согласилась Джузеппина. — Зайду около полудня. Раньше, чем синьор судья приходит к завтраку.
— Хорошо, — бросила Лукреция.
Весь обратный путь они проделали в молчании. Только у дверей претуры Джузеппина заговорила первая:
— А всем мы будем говорить, что купальный костюм мне отец купил.
— Хорошо, — сказала Лукреция. — Спасибо тебе.
В тот же самый вечер донна
— Купальный костюм за восемь тысяч лир! — чуть не ахнул он, хотя оба говорили полушепотом. — Это уже слишком. Да она по гроб жизни была бы вам благодарна за любой лифчик в три тысячи лир. А теперь она вообразит невесть что.
«Бедное дитя, — подумала Лукреция, — видно, не так-то легко отделаться от манакорского образа мыслей».
Судья с супругой тратили мало. Им в голову не приходило сменить свою «тополино» на новую машину, выезжали в свет они редко, ели кое-как, что придется, потому что оба не придавали этому значения. Портнихи с их бесконечными примерками раздражали Лукрецию, да, впрочем, любое платье, купленное в Фодже за пять минут, сидело на ней как влитое. Книги, пластинки и французский коньяк — все это дарили им родители судьи, которые честно получали скромный доход со своих земель в Тавольере, а оливковое масло и вино привозили им в качестве оброка арендаторы. Поэтому, как ни скромно было жалованье судейского чиновника низшей категории, к концу месяца иной раз оставалось несколько кредиток в ящике комода, куда Лукреция небрежно бросала хозяйственные деньги, и, когда муж давал новую сумму на хозяйство, Лукреция, не считая, прятала остаток от предыдущего месяца в металлический ящичек вроде того, в каком судья хранил свою коллекцию — свидетельство человеческой пошлости наших современников. Решившись уехать из дома, она отперла свой металлический ящичек и насчитала сто девяносто две тысячи лир — хватит на две дюжины купальных костюмов из эластика. И у нее сразу стало легко на душе.
На самой оконечности мыса, неподалеку от того места, где донна Лукреция назначила свидание Франческо, тысячу, а то и две тысячи лет назад рыбаки установили трабукко.
Трабукко — это особое сооружение для ловли рыбы, состоящее в основном из семи деревянных грузовых стрел, нависающих над водой и расположенных веером параллельно поверхности моря: на концах их подвешена огромная многоугольная сеть, которая обычно болтается в воздухе, но в дни ловли спускается в воду.
Управляется сеть целой системой тросов, скользящих по блокам и наматывающихся на вороты. Количество стрел равно количеству углов сети. Направляющий трос, соединенный с каждым из углов сети, проходит через блок, имеющийся на конце каждой стрелы, и наматывается на ворот.
Трабукко, находящееся на мысу Порто-Манакоре, считается одним из самых крупных на всем Адриатическом побережье: семь огромных стрел, семиугольная сеть, двенадцать человек на обслуге.
Когда сеть погружена в море — ловушка для рыб готова, — одна из этих семи сторон многоугольной сети лежит на каменистом морском дне, две стороны сети натянуты наклонно, четыре остальные держатся на поверхности.
Таким образом, в самом начале лова сеть распахнута в сторону моря, как гигантская пасть. Когда вороты начнут сматывать тросы, погруженная в воду часть сети подымается на поверхность — пасть захлопывается.
Вороты приводятся в действие людьми без помощи каких-либо механизмов. Люди налегают всей тяжестью на рукоятки ворота, тяжело переступая, ходят по кругу, совсем как те слепые лошади, что вращали жернова старинных мельниц; тросы скользят по блокам; гигантская пасть захлопывается быстро или медленно, в зависимости от того, быстро или медленно описывают люди круги.
Место
Семь огромных стрел, расположенных веером над морем, крепятся у оснований тросами с привязанными к ним камнями, а на берегу другими тросами они приторочены к столбам. Пеньковые канаты соединяют между собой выступающие над морем концы стрел, чтобы удержать заданное между ними расстояние. С помощью веревок управляют второстепенными приспособлениями, а также и гигантским сачком, для работы с которым требуется две пары рук. Пеньковые канаты, тросы и веревки — все это переплетено между собой самым затейливым манером и образует как бы вторую сеть, висящую в воздухе, как бы отражение в небе настоящей сети, разевающей на дне морском свою огромную пасть.
Трабукко широко расползлось по берегу: белые каменные куполообразные строеньица — убежища для рыбаков в дурную погоду; сараи, где хранятся ящики для рыбы; а рядом земляные насыпи для воротов, столбов, колышков, цементные кнехты; деревянная галерейка, огибающая крутой бок утеса и висящая на высоте двадцати метров над морем, напоминает корму древних кораблей.
У греческих и римских авторов можно встретить упоминание о расположенных в этой части Адриатического побережья гигантских сооружениях для ловли рыбы, напоминающих, судя по описаниям, трабукко. Кое-кто из специалистов приписывает изобретение трабукко фригийцам, другие пеласгам; очень возможно, что трабукко появилось одновременно с изобретением сети, ворота и блока.
Каждый год трабукко требует ремонта. После особенно свирепых бурь рыбакам приходится ставить новую стрелу, заменять трос. Однако и техника ловли, и внешний вид самого трабукко остаются неизменными. Всякий год чуть отличаясь от прежнего и все же точно такое же, подобно живому существу, которое старится и все-таки остается самим собою, трабукко стоит себе на месте сотни, а то и тысячи лет.
Теперь Франческо бегом спустился с гребня мыса, через сосновую рощу.
Пещера, где назначила ему свидание донна Лукреция, расположена в глубине бухточки, совсем рядом с оконечностью мыса; перед ней узенький отрезок берега; попадают в пещеру со стороны, противоположной трабукко, так что она скрыта от взгляда рыбаков, а от зорких глаз сигнальщика ее прикрывает скалистая гряда, где пещера и залегает. Но сначала надо пройти по этому миниатюрному пляжу, нанесенному зимой потоками с гор, там, где редеет сосновая роща.
Франческо бегом спускается к бухточке. Он по-прежнему считает, что донна Лукреция выбрала для их свидания самое неподходящее место. Ну почему из всех пещер — а их на берегу десятки — она выбрала именно эту, самую близкую к трабукко, где их легче всего засечь, да еще изволь переться до нее по жаре пешком? Спускаясь к бухточке, он заметил за соснами рыбаков, правда, они его за стволами видеть не могли. А все-таки ужасная глупость назначить свидание в такой непосредственной близости к ним. Он то и дело замедляет шаг, его так и подмывает повернуть обратно. Но раз уж столько пройдено, а главное, раз уж начался спуск, будь что будет.