Избранное

Оэ Кэндзабуро

Во вторник старик выглядел уставшим и встретил студентов, уже не поднимая голову, точно ласка, а неподвижно лежа на спине — его крохотное тело лишь слегка топорщило легкое одеяло. Когда сиделка, несколько раз предупредив студентов, чтобы они не волновали старика, вышла из комнаты, он спросил, стараясь держаться при посторонних молодцом:

— Счастливы ли те дети, что рождаются сейчас в мире?

— Счастливы. Правда, есть случаи, что рождаются и уроды, — сказала студентка беспечно.

Даже биолог, не говоря уж о филологе, осуждающе глянул

на студентку, проявившую такую неосторожность. Поняв свою оплошность, она покраснела до ушей.

— Это происходит от того, что матери принимают какое-нибудь лекарство? — старик удивительно чутко реагировал на слова девушки.

— Да, снотворное, — ответила студентка, готовая провалиться сквозь землю.

— Почему же, забеременев, женщины не радуются, а пьют снотворное? Не потому ли, что теперь многие из них испытывают тревогу?..

Филолог поспешно перебил старика:

— Но и дети, родившиеся уродами, тоже счастливы. Для них существуют прекрасно оборудованные специальные клиники. Совсем недавно в газете была фотография юноши-урода, который поступил на работу и женился. — Клиники для уродов он явно включил в свою утопию в последнюю минуту.

— Людей, умирающих от рака, по-прежнему много? — задал новый вопрос старик.

— Нет, число их резко сокращается. Рак теперь, если можно так выразиться, болезнь покоренная. Так же как, например, туберкулез, — с подъемом ответил филолог. — Благодаря этому средняя продолжительность жизни японцев за последние десять лет значительно возросла.

— Значит, Гиндза и другие улицы переполнены стариками? И среди них юноша-урод, взяв за руку свою жену, хотя нет, если он урод, то не может взять за руку, но все равно гуляет счастливый. Можно сейчас увидеть такое? — простодушно поинтересовался старик.

Студенты с сомнением смотрели на него и молчали. Из-под серовато-желтого летнего одеяла высовывались обтянутые смуглой кожей ключицы и удивительно маленькая старческая голова, которая на вид ничем не отличалась от головы мертвеца. Неважно, какие слова произносят эти тонкие, цвета вяленого мяса губы, но неужели у обладателя этого дряхлого тела еще осталась энергия, чтобы насмехаться над тремя молодыми людьми?

— А как с автомобильными катастрофами? — снова спросил старик торжественно-спокойным голосом.

— Их становится все меньше, — твердо ответил филолог.

— Выходит, количество автомобилей не особенно возросло?

— Наоборот, оно стремительно увеличивается. Почти все горожане ездят на собственных машинах, их называют «автомобилистами». Количество автомобилей на душу населения уже достигло уровня, который десять лет назад был в Америке.

— Тогда странно, почему не растет число автомобильных катастроф. Ведь эти самые автомобилисты удивительный народ: ни за что не вылезут из своего милого автомобиля, пока его не разобьют вдребезги, ну точно улитки.

— Дороги стали хороши. Отличные автострады пересекают сейчас всю Японию. Особенно характерен в этом отношении Токио, — горячо убеждал старика порозовевший филолог.

— Ах, вот в чем дело? Тогда понятно, почему автомобильных катастроф стало меньше. Число умерших от рака сократилось, число погибших в автомобильных

катастрофах тоже сократилось — интересно, какова же сейчас самая распространенная причина смерти? Ведь если Япония не перенаселена, то это, видимо, потому, что люди все-таки продолжают умирать?

— В общем, да…

— Ну и от какой же болезни они умирают? Может быть, на смену раку пришла какая-то другая страшная болезнь? — дотошно выспрашивал старик.

Некоторое время студенты молчали, не зная, что ответить. Они думали: через двадцать лет в благословенном мире японцы будут умирать так же, как сейчас. Что же тогда будет причиной смерти?

— А-а, ну, конечно. — Старик сделал вид, будто сам неожиданно нашел правильный ответ и, с трудом повернув к студентам маленькую головку, лежащую на подушке, сверкнул своими ястребиными глазами: — Больше всего, наверно, самоубийств. Все подряд совершают самоубийства — вот в чем дело, верно?

В среду совсем уже, казалось, ослабевший старик прежде всего спросил: женился ли уже их высочество, наследный принц. Студенты растерянно переглянулись. А вдруг этот старик — ярый монархист? Когда нынешний принц женился, многие старики были потрясены его выбором. Интересно, как будет реагировать этот? Студенты совсем растерялись. Наконец девушка, самая решительная из них, сказала:

— Да, женился. Даже есть уже ребенок.

— Она, конечно, тоже принцесса? — спросил старик.

И филолог и биолог, всем своим видом показывая, что они умывают руки, смотрели на студентку, угодившую в ловушку. Ее это возмутило, и она, словно решившись нанести старику удар, откровенно выпалила:

— Нет, он женился на самой обыкновенной девушке, не имеющей никакого отношения к императорской фамилии.

Студенты в напряжении ждали реакции старика, но тот и глазом не моргнул.

— Прекрасно! Такое бывало и в старые времена. Помните, в «Манъёсю» есть такая песня:

Имя мне назови, дом узнать твой хочу! О дитя, что на этом холме собираешь траву, И с лопаткой, лопаткой прелестной в руке, Ах, с корзинкой, корзинкой прелестной в руке. [22]

22

Перевод А. Глускиной. Песня сложена императором Юряку и обращена к простой крестьянской девушке.

Студенты, видя, что все обошлось, облегченно вздохнули. Но старик перешел в наступление:

— Императорский дом все еще владеет сердцами японцев?

— Да, по-видимому, — ответила студентка.

— Короче говоря, власть по-прежнему в руках консервативной партии?

Прежде чем ответить, студентка бросила взгляд на филолога. Представитель мира будущего нехотя кивнул ей. Кивнул студентке, хотя должен был сказать: «Да, совершенно верно, и через двадцать лет власть по-прежнему будет в руках консервативной партии». И студентка сказала: