Избранное
Шрифт:
Горница в станичной хатке. Чисто побелены стены. Стол командира полка и рядом второй, длинный, для летного состава. На стене карта-десятиверстка. В углу кабинета — хозяйский буфет. На столике у окна в банке ветка цветущей яблони. За окном — сад. Вечереет. В кабинете за столом над картой — командир
Т и х о м и р о в а. Товарищ майор. Телеграмма от полковника Черевичного с НП.
М а й о р. Давай. Ну, что он? (Читает телеграмму.) «Полк работал хорошо. Бомбили эффективно. В 2.25 и 4.10 отмечены взрывы большой силы». Начальник штаба, чьи экипажи бомбили в 2.25 и 4.10?
Т и х о м и р о в а (смотрит в журнал). 2.25 — Хохлова, Говоркова, 4.10 — Речнева, Олейникова.
М а й о р. Ладно. Что-то я хотела тебя спросить. Да. Как там писателя устроили?
Т и х о м и р о в а. Все в порядке, товарищ майор. Он очень обрадовался, когда узнал, что генерал разрешил ему у нас побыть. Не думал, говорит, не гадал, что буду жить в гвардейском женском полку.
М а й о р. Ты знаешь, все-таки приятно, что это настоящий писатель. А то, помнишь, был этот корреспондент, и все его одни сенсации интересовали. Писатель — он поймет этот, ну, как тебе сказать…
Т и х о м и р о в а. Внутренний мир.
М а й о р. Вот именно, внутренний мир, душу девушек наших, понимаешь?
Т и х о м и р о в а. Да. Когда мы шли, я его провожала, он меня все расспрашивал. Почему-то очень удивился, когда узнал, что я добровольно ушла на фронт с четвертого курса МГУ. «Вы, — говорит, — удивительные все, вы, — говорит, — девушки доброй воли». Расспрашивал, что всего трудней было. Я ему говорю, что всего трудней руководить было, когда назначили начальником штаба. Ведь в вузе какая демократия была, и вот я ему говорю, нужно было привыкнуть к тому, что при моем появлении все вставали, отдавали честь, просили разрешения обратиться… Вообще я сказала, что трудности были.
М а й о р. Ну, а он что?
Т и х о м и р о в а. Он вопрос задал, товарищ майор. Интересно, говорит, с момента, как вы ушли на фронт, ваши интересы, вкусы, стремления не изменились? Не стали ли вы сугубо военным человеком?
М а й о р. Ну-ну… Все этим интересуются, между прочим.
Т и х о м и р о в а. Я говорю, что я стала военным человеком, одела погоны, но, когда приехала в Москву, в отпуск, выяснилось, что все в порядке, все по-прежнему. И интересы не изменились. Волновало все то, что волновало и интересовало раньше — и музыка, и книги, и театр.
М а й о р (улыбаясь).
Т и х о м и р о в а. Вполне… Потом спрашивает — а как, не скучаете по дому? Ведь девушкам, говорит, свойственны такие эмоции…
М а й о р. Ну-ну, интересно.
Т и х о м и р о в а. Я ему говорю. Когда ночью сидишь на старте, льет дождик, ветер, нет погоды, вдруг чувствуешь — хочется домой, но не уехать, не оставить военную службу, свой штаб, нет, — а просто так, ну наивно как-то, по-девичьи — хочется домой. В смысле «к маме»… А вообще я ему говорю, жить в тылу я бы, кажется, сейчас не смогла.
М а й о р. Интересно. А ты знаешь, что он мне вчера ночью сказал. Он пришел на КП, у меня все экипажи ушли на задание — вдруг он говорит: «Я слышал, — говорит, — что ваш муж рядовой инженер?» «Да», — говорю. «А вы, — говорит, — майор, у вас четыре ордена, у вас, — говорит, — военная слава. Кто же теперь в вашей семье главный?» Я говорю: «В моей семье главный — муж. Я, — говорю, — я не хочу быть главной в семье…» Он говорит: «Почему?» А я говорю: «Вот если бы вы были женщиной, вы бы это поняли, всю мою психологию…»
Т и х о м и р о в а. А он что?
М а й о р. А он засмеялся и говорит: «Ну, если б я был женщиной, да еще молодой, я бы не занимался психологией, а записался бы в ваш полк и летал бы немцев бомбить».
Входит Т о с я. Она в гимнастерке, в галифе, в сапогах. С орденом боевого Красного Знамени.
Т о с я. Товарищ гвардии майор, разрешите обратиться к капитану?
М а й о р. Обращайтесь.
Т о с я. Товарищ гвардии капитан! Ваше задание выполнено. Вот карта.
Т и х о м и р о в а (берет карту). Хорошо. Спасибо. (Выходит.)
Т о с я. Разрешите идти, товарищ майор?
М а й о р. Подождите… Вот вас полковник Черевичный хвалит. Телеграфирует, что хорошо отбомбились.
Т о с я. Это, наверно, во второй вылет, в 2.25.
М а й о р. Да.
Т о с я. Приличный взрыв был. Это мы, вероятно, в склад бомбочку положили…
М а й о р. Ладно. А похудела почему?
Т о с я. А я не похудела, товарищ майор. Это я просто спала мало.
М а й о р. Почему?
Т о с я. А я лежала все и думала.
М а й о р. О чем, интересно знать? Садитесь.
Т о с я. Вы знаете, товарищ майор, мне Катю Ермолаеву жалко…
М а й о р. А что такое?
Т о с я. У нее вчера встреча состоялась такая…
М а й о р. Это что, пассажир с «Дугласа»?
Т о с я. Да.
М а й о р. Я его видела.
Т о с я. Да? И ничего не заметили?.. Вы знаете, товарищ майор… Он ненормальный человек.
М а й о р. Ну?.. Я не заметила.