Избранное
Шрифт:
Тем временем гость весело и с любопытством осматривал город, лихо насвистывая солдатский марш; не спеша, обстоятельно разыскивал места и людей, которых знавал прежде. По круто вздымавшейся вверх дороге он поднялся в предместье, где у него был знакомый портняжка, влачивший жалкое существование; никогда он не мог получить выгодных заказов и вечно латал старые штаны, хотя в юности кое-что умел, на многое надеялся и работал в солидных мастерских. Но он рано женился, пошли один за другим дети, а жена не очень-то ловко справлялась с хозяйством.
Портняжку по имени Шлотербек он
– Привет, дружище, - входя, приветствовал его Кнульп, и мастер, щурясь от яркого света, некоторое время молча разглядывал вошедшего.
– О, да это Кнульп!
– воскликнул он наконец, просияв, и протянул гостю руку.
– Опять в наших краях? Интересно, чего это тебе понадобилось, не зря же ты забрался на мою верхотуру.
Кнульп придвинул к себе трехногий табурет и основательно на нем уселся.
– Одолжи мне иглу и коричневую нитку потоньше, я хочу кое-что подштопать и привести в порядок.
С этими словами он стянул с себя куртку и жилетку, подобрал нитку, вдел ее в иглу и зоркими глазами тщательно осмотрел свое платье, которое выглядело еще очень пристойным, почти что новым. Каждую будущую прореху, ослабевшую петлю, готовую оторваться пуговицу он закрепил, приладил прилежными ловкими пальцами.
– Как дела-то?
– спросил Шлотербек.
– Время года сейчас не из лучших. Но в конце концов, если человек здоров и нет семьи...
Кнульп протестующе кашлянул.
– Да, да, - начал он легко и небрежно.
– Сказано ведь, господь посылает дождь на праведных и неправедных, только портняжки сидят в тепле. А тебе по-прежнему не везет, Шлотербек?
– Ах, Кнульп, что я могу сказать? Слышишь, за стеной орут ребятишки, их у меня уже пятеро. Сидишь тут, надрываешься с утра до ночи, а денег все равно ни на что не хватает. А ты все разгуливаешь?
– Не угадал, старина. Четыре или пять недель провалялся в больнице в Нейштадте, а они там, сам знаешь, держат, только покуда крайняя нужда, не дольше. Да, поистине неисповедимы пути господни, дружище Шлотербек!
– Ах, брось ты эти свои изречения!
– Ты что, все былое благочестие растерял? А меня как раз потянуло на благочестие, потому-то я к тебе и пришел. Как у тебя с этим, старина Шлотербек?
– Оставь меня в покое с твоим благочестием! Ишь ты, пролежал в больнице. Сочувствую.
– Не стоит, уже прошло. А теперь ответь: как это там говорится в книге сына Сирахова и в Откровении Иоанна? Знаешь, в больнице
– Вот тут ты прав. В самом деле забавная, и больше половины вранья, потому что одно с другим не сходится. Да ты, верно, лучше меня во всем этом разбираешься, ты ведь был в гимназии.
– Давно все забыл.
– Видишь ли, Кнульп...
– Портной плюнул за окно в бездну и затем поглядел вниз ожесточенно и с досадой, - Видишь ли, Кнульп, ни черта не стоит все это благочестие. Ни черта, я плюю на него, говорю тебе честно! Плевать я на него хотел!
Бродяга задумчиво глядел на него.
– Так, так, крепко сказано, старина. Но сдается мне, в Библии есть и неглупые вещи.
– Это верно, но полистай дальше, и наткнешься на прямо противоположное. Нет, я с этим покончил, раз и навсегда.
Кнульп встал и поискал глазами утюг.
– Не подкинешь ли мне уголька?
– попросил он.
– Зачем?
– Хочу подгладить куртку, да и шляпе моей это не повредит после всех дождей.
– Как всегда, с иголочки, - с некоторой даже досадой заметил Шлотербек.
– И чего, спрашивается, прихорашиваешься, словно граф, если сам всего-навсего нищий бродяга!
Кнульп спокойно улыбнулся.
– Просто так красивее, и у меня от этого лучше на душе. А не хочешь помочь из благочестия, так помоги просто как добрый малый, по старой дружбе, идет?
Портной ненадолго вышел и вернулся с раскаленным утюгом.
– Вот и хорошо, - обрадовался Кнульп.
– Спасибо тебе.
Он начал осторожно разглаживать края шляпы, но поскольку справлялся он с этим неважно, не так, как прежде со штопкой, портной выхватил у него утюг и сделал все сам.
– Это мне по нраву, - благодарно сказал ему Кнульп.
– Опять шляпа прямо-таки воскресная. Но послушай, портной, от Библии ты требуешь слишком многого. Что есть истина, как жить на свете, - до этого каждый должен дойти сам, из книг этого не вычитаешь - вот каково мое мнение. Библия - книга древняя, раньше не знали всего того, что знают и могут теперь; но есть в ней и очень много прекрасного и честного, очень много справедливого. Знаешь, порою она мне кажется вроде детской книжки с картинками: вот девушка Руфь бредет через поле и подбирает колоски - как это славно, так и чувствуешь лето, жару; или Спаситель присаживается к детишкам и думает про себя: насколько же вы мне милее, чем взрослые с их чванством! Думаю, здесь-то он прав, этому у него можно поучиться.
– Да, вероятно, - нехотя согласился Шлотербек, все еще не желая сдаваться.
– Но все же насколько проще иметь дело с чужой ребятней, чем со своими, да еще когда их пятеро и не знаешь, чем их накормить.
Он снова ожесточился, и Кнульпу было тяжело на него смотреть. Ему захотелось на прощание сказать портняжке что-нибудь доброе. Он немного подумал, затем наклонился к Шлотербеку, поглядел на него своими светлыми серьезными глазами и тихонько прошептал:
– Послушай, ты их совсем не любишь, что ли, своих ребятишек?