Избранное
Шрифт:
Он все ходил по квартире. Рябинин знал, что спать сегодня не будет. Он подошел к дневнику и понюхал страницы, добытые в помойке, — они пахли духами.
9
Рябинин не спал часов до трех утра. Ему показалось, что лампа в торшере ослепла от своего каленого волоска и засветилась особым белым светом, после которого обязательно должна лопнуть. Он лежа читал русского юриста Кони. Посреди ночи Рябинин встал, подошел к столу и выписал длинную цитату: «Каждый вдумчивый судья, врач и священник должны знать по опыту своей профессии, что жизнь представляет
В этой мысли новизны не было, и она не годилась в афоризмы. Записал к настроению. Он не мог забыть того невероятного разговора по телефону с Виленской; не мог себе простить, что не сумел спасти человека. Не будь разговора, Рябинину легче бы работалось по этому делу. И спал бы он по ночам.
Утром голова казалась набитой плотным туманом. Так будет примерно до обеда, он уж знал. Потом все разойдется, как расходится осенний туман в ясный сухой день.
Следствие знает не так уж много способов изучения личности: официальные характеристики с места работы и места жительства, допрос сослуживцев, родственников, друзей и соседей. О личности Виленской Рябинин знал много. И не только благодаря дневнику. Она была оригинальным человеком, а такие люди оставляют след в жизни. И все-таки он вызвал соседку, ту, которой стало плохо на месте происшествия.
Женщина лет сорока села перед ним, строго сомкнув губы. Он уже видел, что она недовольна вызовом. Соседка наверняка считала, что влипла в историю: сперва насмотрелась жути в чужой квартире, а теперь вот таскают по прокуратурам. Поэтому Рябинин сразу сказал, чтобы разговорить женщину:
— Пришлось еще раз потревожить. Но это последний.
— Ничего, — вяло сказала она, чуть обмякая губами.
— Какие у вас отношения с Виленскими?
Рябинин обязательно задавал этот вопрос. Бывали
такие склочные отношения, что он сразу отказывался от всякой информации.
— У меня со всеми хорошие отношения.
Она помолчала и добавила, чтобы следователь на этот счет не сомневался:
— Я не понимаю, как можно иметь плохие отношения.
— Никогда ни с кем не ссорились? — полюбопытствовал он.
— Больше сорока лет прожила, и со всеми хорошо.
У Рябинина появился к вызванной интерес. Не следственный, а другой, человеческий.
— Вы ни разу не ссорились с соседями?
— Никогда.
— Ну, а на работе?
— Ни с кем.
— Ну… где-нибудь на улице?
— Нет.
— Неужели вам в жизни не попадался плохой человек?
— Не попадался.
— Ни разу?! — удивился Рябинин.
— Ни разу, — подтвердила она, но вдруг вспомнила: — Один подлец попался.
— Кто же?
— Мой муж.
— Чем же он подлец?
— Алиментов не платит.
Рябинин даже позавидовал. Возможно, суть счастливой жизни и заключается в том, чтобы иметь на своем пути не больше одного подлеца… Возможно, не стоит делить мир на друзей и врагов. Но он делился сам, произвольно, не спрашивая Рябинина. Даже в этом деле для него не было нейтральных. Погибшая Виленская, ее мать, Миронова, Шурочка — это
— Что вы можете сказать о Рите Виленской?
— Да что там говорить… Встретимся, поздороваемся. И все. Вежливая девушка.
— Вы у них бывали?
— Раза два звонила по телефону. Но дома была только мать.
Она помолчала, честно стараясь что-нибудь вспомнить о покойной.
— Хорошая девушка, без современных глупостей…
— У вас стенки смежные?
— Слышимость хорошая, как в филармонии.
— Ничего не слышали? — на всякий случай спросил Рябинин, уже потерявший всякий интерес к вызванной.
— Все как обычно… По телефону вроде бы звонила.
У Рябинина тихо стукнуло сердце. Круг замкнулся: женщина давала показания об их телефонном разговоре.
— О чем она говорила? — уж слишком безразлично и неизвестно зачем спросил Рябинин.
— Слов было не разобрать. Да, еще у нее телевизор работал.
— Какой телевизор? — удивился он.
— Обыкновенный, как у всех. Она его смотрела.
— Откуда знаете, что смотрела?
— А слышно. Выключила, звук пропал, и тут же стулом по полу проехалась. Встала, значит. Я уж знаю.
— Во сколько это было?
— Что-нибудь часов в пять. Перед телефоном.
— И сколько работал?
— Ну, с полчасика.
— А вы не ошиблись?
— Через наши стенки ошибиться невозможно, — даже обиделась она. — Телевизоры ревут громко.
— Не ошиблись? — уже механически повторил он, но теперь женщина даже не ответила.
Рябинин ничего не понимал. Изюминкой следственной работы он считал психологию, поэтому интересовался всеми ее проявлениями. Даже тайно думал, уж в чем, в чем, а в психологии кое-что смыслит. Но сейчас ничего не понимал. Получалось, что Виленская полчаса смотрела телевизор, а потом встала, написала две записки, позвонила ему и повесилась. Так не бывает. Так не должно быть.
— Спасибо, — сказал Рябинин, дав подписать протокол. Теперь эта женщина ему мешала.
После ее ухода он уставился пустыми глазами на обложку дела…
Готовясь к преступлению, человек сильно волнуется, каким бы волевым он ни был. Его поведение заметно отличается от обыденного. А ведь он идет не на смерть — только на преступление. Как же могла Виленская идти на смерть и включать телевизор? Да, бывало, люди с ума сходили…
Она и по телефону говорила с ним спокойным голосом. Получалось, что могла смотреть и телевизор. Но тогда рушился весь ее образ — страстный, эмоциональный и нервный.
Может, рассеянность? Ходит человек по квартире и задумчиво нажимает, открывает и включает все подряд. Но она перед этим ящиком сидела полчаса. Пыталась заглушить безвольный крик? Или просто боялась это делать в тишине, одна — хоть экран светится? Но тогда бы он остался включенным.
Рябинин вспомнил: Миронова или Шурочка упоминали, что Рита любила театр и не терпела телевизора. А перед смертью решила посмотреть?
Он взял листок с «аномалиями» и вписал шестую: «Перед самой смертью она полчаса смотрела телевизор».