Избранное
Шрифт:
САД
О, как ты пуст! В осенней полумгле Сколь призрачно царит прозрачность сада, Где листья приближаются к земле Великим тяготением распада. О, как ты нем! Ужель твоя судьба в моей угадывает вызов И гул плодов, покинувших тебя Как гул колоколов тебе не близок? Великий сад!
Даруй моим словам Стволов круженье, истины круженье, Где я бреду к изогнутым ветвям В паденье листьев,
в сумрак вожделенья. О, как дожить
до будущей весны Твоим стволам,душе моей печальной, Когда плоды твои уносят,и только пустота
твоя реальна. Нет! Уезжать!
Пускай когда-нибудь Меня возьмут громадные вагоны Мой дальний путь
и твой высокий путь Теперь они тождественно огромны. Прощай, мой сад !
Надолго ль? Навсегда! Храни в себе молчание рассвета Великий сад,
роняющий
CОНЕТ К ЗЕРКАЛУ
Не осуждая позднего раскаянья Не искажая истины условной Ты отражаешь Каина и Авеля Как-будто отражаешь маски клоуна. Как-будто все мы только гости поздние, Как-будто наспех поправляем галстуки, Как-будто одинаково - погостами Покончим мы разнообразно-лучшие Не сознавая собственную зыбкость, Ты будешь вновь разглядывать улыбки. И различать за мишурою ценность, Как за щитом обмана нежность... О, ощути за суетою цельность И на обычном циферблате - вечность.
* * *
Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой Недалеко за цинковой рекою Ах, улыбнись, в оставленных домах, Я различу на лицах твой взмах. Не далеко за цинковой рекою Где стекла дребезжат наперебой, И в полдень нагреваются мосты, Тебе уже не покупать цветы. Ах, улыбнись, в оставленных домах, Где ты живешь средь вороха бумаг И запаха увянувших цветов, Мне не найти оставленных следов. Я различу на улице твой взмах. Как хорошо в оставленных домах Любить одних и находить других. Из комнат бесконечно дорогих Любовью умолкающей дыша, На век уйти куда-нибудь спеша. Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой. Когда на миг все люди замолчат, Не далеко за цинковой рекой Твои шаги на целый мир звучат. Останься на нагревшемся мосту, Роняй цветы в ночную пустоту, Когда река блестит из темноты, Всю ночь несет в Голландию цветы.
СТУК
Свивает осень в листьях эти гнезда. Здесь в листьях осень, Стук тепла, Плеск веток, стук сквозь день, Сквозь воздух. Завернутые листьями тела Птиц горячи. Здесь дождь рассвет не косит. Чужую смерть, ее слова, тот длинный лук, песок Великих рек, ты говоришь, да, осень, ночь проносит. Развертываясь им наискосокК деревьям осени, их гнездам - мокрым боком Здесь вновь рассвет Приходит с грунтовых аэродромов Минувших лет. К Якутии тех лет повернут лик: Да, дважды дрожь до смерти Твоих друзей, твоих друзей, из гнезд Негромко выпавших , их дрожь. Вот на рассвете Здесь тоже дрожь. Ты тронешь ствол. Здесь гнет Их гнезда, гнезда, гнезда - стук умерших О теплую траву. Тебя здесь больше нет, Их нет. В свернувшемся листе сухом, на мхе истлевшем Теперь в тайге один лишь след. О, гнезда, гнезда черные Гнезда без птиц, гнезда в последний раз, Так страшен свет ваш. С каждым днем все меньше, Вот, впереди, смотри, все меньше нас. Осенний свет свивает эти гнезда. В последний раз шагнешь на задравшийся мост. Смотри: кругом стволы. Ступай, пока не поздно, Услышав крик из гнезд, услышав крик из гнезд.
ПОСВЯЩЕНИЕ ГЛЕБУ ГОРБОВСКОМУ
Уходишь из любви в яркий солнечный свет безвозвратно. Слышишь шорох травы вдоль газонов, ведущих обратно. В теплом облаке дня, в темном вечере зло, полусонно Лай собаки - сквозь квадратные гнезда газона. Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы, С каждым страданьем, забывая былые невзгоды. И встречая,как новость, эти раны и боль поминутно Беспокойно вступая в туманное новое утро. Как стремительна осень в этот год путешествий! Вдоль белесого неба, чёрно-красных умолкших процессий Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья, Ударяясь о камень- мечта урбаниста. Я хочу переждать, перегнать, пережить это время. Новый взгляд на окно, опуская ладонь на колени. И белесое небо, листва, и заката полоска сквозная, Словно дочь и отец, как-то раньше уходят, я знаю. Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон. Пролетают, летят, ударяясь о землю, падают боком Всё, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете Это жизнь, словно дочь и отец, словно дочь и отец,
но не хочется смерти. Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо. О, живи на земле, как угодно живи, даже падай Но придет ешё время - расстанешься с горем и болью И наступят года без меня с постоянной любовью. Соскользни по стеклу, словно платье с плеча
как значек поворота Оглядываясь,
* * *
Теперь все чаще чувствую усталость, Все реже говорю о ней теперь. О, помыслов души моей кустарность Веселая и теплая артель! Каких ты птиц себе изобретаешь, Кому их даришь или продаешь, И современным голосом поешь? Вернись, душа, и перышко мне вынь, Пускай о славе радио споет нам. Скажи, душа, как выглядела жизнь, Как выглядела с птичьего полёта? Покуда снег, как из небытия, Кружит по незатейливым карнизам, Рисуй о смерти улица моя, А ты, о птица, вскрикивай о жизни, Вот я иду, где-то ты летишь, Уже не слыша сетований наших, Вот я живу, а где-то ты кричишь И крыльями взволнованными машешь.
ПАМЯТНИК
Поставим памятник В конце длинной городской улицы Или в центре широкой городской площади, Памятник, Который впишется в любой городской ансамбль, Потому что будет Немного конструктивен и очень реалистичен, Поставим памятник, Который никому не помешает. У подножия пьедестала Мы разобъём клумбу, А если позволят отцы города, Небольшой сквер, И наши дети Будут жмуриться на толстое Оранжевое солнце, Принимая фигуру на пьедестале За прилизанного мыслителя, Композитора Или генерала. У подножия пъедестала - ручаюсь Каждое утро будут появляться цветы Поставим памятник, Который никому не помешает. Поставим памятник, Мимо которого мы будем спешить на работу, Около которого Будут фотографироваться иностранцы, Ночью Мы подсветим его снизу прожекторами. Поставим памятник лжи.
ОДИНОЧЕСТВО
Когда теряет равновесие Твое сознание усталое, Когда ступеньки этой лестницы Уходят из под ног, Как палуба, Когда плюет на человечество Твое ночное одиночество, Ты можешь рассуждать о вечности И сомневаться в непорочности Идей, гипотез, восприятия Произведения искусства, И кстати - самого зачатия Мадонной Сына Иисуса. Но лучше поклоняться данности С ее глубокими могилами, Которые потом, За давностью, Покажутся такими милыми. Да, лучше поклоняться данности С короткими ее дорогами Которые потом до странности Покажутся тебе широкими Покажутся большими, пыльными, Усеянными компромиссами, Покажутся большими крыльями, Покажутся большими птицами. Да. Лучше поклонятся данности С убогими ее мерилами, Которые потом до крайности, Послужат для тебя перилами, /Хотя и не особо чистыми/ Удерживающими в равновесии Твои хромающие истины На этой выщербленной лестнице.
* * *
"Был светлый небосвод
светлей тех ног
И слиться с темнотою он не мог."
В тот вечер возле нашего огня Увидели мы черного коня. Не помню я чернее ничего, Как уголь были зубы у него. Он черен был, как ночь, как пустота, Он черен был от гривы до хвоста. Но черной по-другому уж была Спина его, не знавшая седла. Недвижно он стоял. Казалось спит. Пугала чернота его копыт. Он черен был, не чувствовал теней, Так черен, что не делался темней, Так черен, как полуночная мгла, Так черен, как внутри себя игла. Так черен, как деревья впереди. Как место между ребрами в груди. Как яма под землею, где зерно. Я думаю: внутри у нас черно. Но все-таки чернел он на глазах! Была всего лишь полночь на часах. Он к нам не приближался ни на шаг: В паху его царил бездонный мрак. Cпина его была уже не видна, Не оставалось светлого пятна. Глаза его блестели как щелчок. Еще страшнее был его зрачок. Как будто он был чей-то негатив. Зачем же он, свой бег остановив, Меж нами оставался до утра. Зачем не отходил он от костра, Зачем он черным воздухом дышал, Раздавленными сучьями шуршал? Зачем струил он черный свет из глаз? Он всадника искал себе средь нас.