Избранное
Шрифт:
Цзинъи посоветовала мужу немного помолчать и отдохнуть, но он не обратил на ее слова никакого внимания. Он вспомнил еще одну историю о чудаке-книжнике из их группы. Сяньшэн прочитал тому половину парной надписи: «Шорох книг слышится во дворе перед домом».
Книгочей не замедлил с ответом: «Звуки циня заполнили терем высокий». Это было чье-то высказывание, которое успел вспомнить наш книжник. Еще был молодой бездельник, который однажды провалился на экзаменах. Сяньшэн попросил его продолжить такую фразу: «Рыба и лапа медведя — то, что любят все люди». Тот ответил: «Птичка и краб — увы, их еще не поймали!» Учитель громко расхохотался.
— Скажи, папа, а что придумал ты? — спросил Ни Цзао.
— Что придумал? — Лицо отца помрачнело. Приглушив голос, он буркнул почти под нос: — Сяньшэн сказал: «В десяти комнатах
К вечеру состояние выздоравливающего Ни Учэна внезапно ухудшилось. Лоб покрылся холодной испариной, сердце билось учащенно, его мучил понос. Ни Учэну казалось, что он вот-вот протянет ноги. Цзинъи недовольно бросила, что, по-видимому, причина в том, что он днем слишком много говорил, но Ни Пин неожиданно вспомнила, что папа днем выпил слишком много рыбьего жира — огромнейшую дозу, не такую, как указано в рецепте, прикрепленном к бутылке, а ведь надо принимать всего по две-три капли два-три раза в день. Ни Учэн жене возражать не стал, но решительно воспротивился утверждению девятилетней девочки, которая осмелилась опровергнуть научные методы питания. Ему было крайне неприятно слышать эти слова.
Ночь он провел тяжело и уснул лишь на рассвете, зато, когда проснулся после девяти, почувствовал себя значительно лучше. Не без содрогания он потянулся к бутылочке с целебной жидкостью, однако на этот раз накапал себе в рот совсем немного — от силы капель восемь или десять, которые мигом проглотил, но тут же отрыгнул обратно, почувствовав во рту кисло-горькую вонючую смесь рыбьего жира и желудочного сока. Лицо героя стало серым. Крепко стиснув зубы, он перевел дух и попытался вновь проглотить отвергнутую желудком жидкость. Такая преданность (прямо-таки святая преданность) рыбьему жиру, а с ним и всем научным знаниям способна была, как говорится, потрясти Небо и Землю.
Ни Учэн постепенно выздоравливал, причем восстанавливал свои силы довольно быстро. Он верил, что своим выздоровлением он прежде всего обязан рыбьему жиру, который сыграл в этом главную роль. Но сейчас он высказал желание отведать нечто более «весомое». Цзинъи испекла ему лепешек, нарезала лук, положила все это перед мужем вместе с соевым соусом и кунжутной пастой, сделала яичницу из двух яиц и приготовила небольшую тарелочку соленого кориандра, после чего сварила кастрюлю жидкой кашицы из кукурузной муки. Цзинъи гордилась своим изобретением — смесью желтого соевого соуса с кунжутной пастой, которую полагалось добавлять к блюдам, считала, что она подходит к любой пище, потому что это не только вкусно, но и экономно, а значит, так же полезно, как и рыбий жир. Ни Учэн любил лук под соевым соусом (но без кунжутной пасты), не гнушался он и кукурузной кашицей. Ел он энергично, издавая громкие звуки. Тембр голоса у него изменился после болезни, к тому же он стал произносить слова как в его родных местах, а его смех стал походить на смех крестьян. Да и в его облике сейчас не осталось ничего европейского.
— Все говорят, что я люблю поесть. Вовсе нет! — неожиданно проговорил он, и в его словах послышалась радость. — Мне надо очень немного: лук с соей да плошка кукурузной похлебки. Вот и все! И вовсе я не транжира, мои желания самые обычные. Еще Конфуций говорил: «Короб риса да ковш воды. Людей это повергает в печаль, а у Хуэя [124] вызывает радость». О, как умен этот Хуэй! Настоящий мудрец!
Ни Учэн погладил сына по голове и с чувством сказал:
— Я верю, когда вы вырастете, у вас будет хорошая жизнь. Китай не может оставаться прежним, как не может оставаться прежним и весь остальной мир. Но я надеюсь, когда вы станете взрослыми, вы всегда будете помнить (смотрите, не забудьте!), что в вашем детстве самой вкусной пищей была желтая соя с кунжутной пастой… И была еще война, были японцы… Да, лучше, если бы у вас не было такого детства! — Его голос дрогнул, в нем слышались слезы. — Есть поговорка: «Если сгрызешь корень, все дела тебе будут сподручны!» — С этими словами он подцепил корешок кореандра и принялся его жевать. Дети последовали примеру отца, но грызли без особого удовольствия.
124
Один
После еды Ни Учэн пообещал жене, что через несколько дней непременно попросит кого-нибудь из друзей найти ему работу, а до этого он намерен переводить иностранные книги по философии, словом, он собирается жить «литературным трудом». Цзинъи его планы поддержала.
Письмо ректора университета об увольнении мужа породило в душе женщины противоречивые чувства. В такое время и в такой ситуации это письмо следует воспринимать не иначе как наказание, обрушившееся на мужа. Если бы эта кара его миновала, Ни Учэн ровным счетом ничего бы не понял, а продолжал бы свои безобразия, нисколько не думая о последствиях. Такой жестокий удар для него был просто необходим, мужа надо поставить в безвыходное положение, заставить его голодать. Может быть, тогда он образумится. Надо «подвести его к последней черте, а потом вернуть к жизни». Тогда, может быть, он спустится с небес на землю, образумится, прислушается к ее словам и будет жить с нею по-человечески. Цзинъи воспринимала это увольнение с радостью, так как оно вселяло в нее надежды. Она нисколько не сомневалась в том, что это ее жалобы сыграли положительную роль в увольнении Ни Учэна, и видела в этом долю своей победы, хотя Ни Учэн, по всей видимости, ничего не знал об этом и даже не догадывался. От этого муж ей казался гораздо симпатичнее и ближе.
Но существовала другая сторона дела: увольнение мужа било не только по нему, но и по ней самой, по всей их семье, оно еще больше осложняло и без того трудную жизнь. В общем, придется еще туже затягивать пояса. Жить теперь можно, лишь закладывая вещи или перепродавая их. Правда, муж и раньше был не бог весть какой опорой, но все же часть своего месячного заработка он домой приносил. А вот сейчас он сам нуждается в ее помощи, и получается, как в поговорке: «Поднял камень и размозжил собственную ногу».
Своими думами Цзинъи не могла поделиться с детьми, тем более с мужем. И все же, как ей показалось, в ее жизни неожиданно блеснул яркий лучик света, потому что муж у нее попросил прощения, а это говорило о том, что он немного переменился. Ее вертопрах одумался, а может, и раскаялся. Сейчас она в полной мере ощутила необходимость сочетания суровости и доброты. Да, бить надо крепко. Но ее жестокие поступки были вызваны вовсе не тем, что она стремилась насолить Ни Учэну, просто она хотела вернуть его к нормальной семейной жизни. Но сейчас ей надо быть с ним подобрее, чтобы он, проявив свою непреклонную решимость, полностью раскаялся. В жизни человеческой, как известно, существуют тысячи тысяч различных истин, но для нее самой важной является одна, заключенная в словах «непреклонная решимость». Если ты родился на свет и существуешь, то жить надо так, чтобы иметь в душе непреклонную решимость. Другого выхода нет!
Во время болезни мужа (которая знаменовала пору их согласия) Цзинъи, понятно, все время навещала западный флигелек, беседуя с матерью и сестрой. Рассказывая родным о том, что муж потерял работу, она не могла сдержать своего огорчения.
— Хотели его «изничтожить» и вот «изничтожили» на свою же голову! Теперь и вовсе нечего будет есть!
Реакция сестры и матери была мгновенной.
— Если вам нечего есть, то мы здесь ни при чем! На нас не сваливай! Ты сама злобствовала, сама лютовала! — нанесли они ответный удар. — Если бы ты его не покрывала, не ставила нам палки в колеса, он не шатался бы целыми днями по борделям и не транжирил бы наши кровные денежки! Ох, чего только мы ему не передавали! Что до нашего котла, то это не твоя забота! Если вам придется голодать, то это вина не наша, а твоя!
— Что вы такое говорите! Кто на вас сваливает?
— Сваливаешь или нет, только ты об этом лучше помолчи!
— Как это «помолчи»? Не буду молчать, все равно скажу, назло скажу! Вам бы только кого-нибудь «изничтожить», а что из этого получится — вы нисколько не думаете!
— Стыда у тебя нет! До чего додумалась!
В атмосфере западного флигеля непрестанно пахло порохом, причиной чего было постоянное состояние тревоги и подавленности, вечная нехватка продуктов и избыток свободного времени, а главное — отсутствие сдерживающих факторов и положительных эмоций.