Избранные циклы фантастических романов-2. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Хорошо, а почему ты не хочешь показывать свою статистику?
— Госпожа, это очень лично. Статистика — отражение нашей души и я не могу показывать её другим. Пока не могу.
— Пока?
— Позже я обязательно покажу её тому, кто будет этого достоин.
Вот сейчас я ещё больше убеждён, что она маньячка-психопатка. А может ещё ко всему прочему и садистка.
Я мельком глянул на её лицо.
Ноль эмоций. Лицо словно керамическая маска куклы.
Сейчас я мог разглядеть её намного лучше, чем раньше. Она была, наверное, лет восемнадцати. Худенькая, в
А вот сиськи… ими она была не одарена.
Судя по манерам, да и по осанке, она была очень хорошо знакома с этикетом и умела держаться так, как вели бы себя сливки общества.
Ещё одной отличительной чертой были её волосы. Прямы и чёрные, словно уголь, спускались ей чуть ниже середины спины. Волосы были такими прямыми и гладкими на вид, что хотелось самому потрогать их и почувствовать, какие они на ощупь.
Она мне очень напоминала какого-нибудь персонажа из японских фильмов ужасов на подобии их знаменитых призраков. Даже её глаза с очень тёмной радужкой вполне соответствовали этому.
— А ты достигнешь своей цели, если будешь следовать за мной? — поинтересовался я.
— Я уверенна, что наша встреча не случайна…
Ох как я в этом уверен, ты даже не представляешь.
— …поэтому я буду следовать за вами, пока не достигну цели или не приближусь к ней.
— А когда достигнешь… что будет ждать меня?
— Уверяю, что я не трону вас, что бы не произошло.
Ладно, мне остаётся только верить этой подозрительной девке, так как ничего остального мне не осталось. И вообще, как я мог выпустить её!? Это тоже самое, что заряженный пистолет к голове приставить. Не устаю поражаться собственной тупости, а ведь на других ещё ругаюсь.
Вообще, я бы мог с помощью своей способности просветить её звания, но не думаю, что это хорошая идея. Если вдруг она это выяснит, не знаю, чего тогда ждать. Вдруг там такие звания, что я даже не смогу скрыть свои чувства? Или у неё ест способка на защиту статы. Пока надо подождать с этим.
— Ясно, тогда ты можешь сказать, что умеешь?
— Что конкретно вас интересует? Боевые способности или повседневные?
— Любые.
— Я в бою не сильна, но умею постоять за себя, могу быть очень незаметной, могу незаметно устранять людей. Умею пытать, умею получать нужную информацию и разговаривать людей.
Разве это не к пыткам можно отнести?
— Я, при необходимости, могу обучиться всему, что может оказаться необходимым для моего господина или госпожи. Очень стойка к физической боли. Из повседневных занятий, я могу всё понемногу.
Ясно…
Что ни хрена не ясно. По боёвке она явно ассасин. По жизни, обычный человек, который что-то умеет. Не знаю, чем она может пригодиться, так как в её верность я верю так же, как и в то, что я удачливый
— От куда тебя везли? — решил я спросить один из важнейших вопросов, о котором совершенно позабыл.
— Меня продали.
— И кто?
— Мой прошлый господин, которому я давала клятву.
— И кто он?
Да, кто он? Кто может быть настолько больным, чтоб нанять её?
— Граф этих земель.
Ну заебись, чо могу ещё сказать.
У меня тут же в голове возникла дельная мысль, а не шпионка ли передо мной сейчас? Засланная по мою душу… Хотя нет, бредом пахнет, откуда ему знать, что я нападу именно сейчас и именно на этот караван. Слишком много неопределённостей.
— Получается, ты ему поклялась в верности, а он тебя продал?
— Именно так.
— Злишься на него?
— Нет. Это было его право. Он был моим господином и когда сказал, что я продана, я лишь ответила: «Я поняла вас». Его слово было законом до тех пор, пока я не покинула ворота его усадьбы и не перестала быть его верной слугой.
— И тебя сейчас везут из его поместья?
— Нет. Меня много раз перепродавали между собой работорговцы и один раз даже продали в бордель, но после того, как те понесли убытки, меня вновь продали. И так несколько раз, пока я не оказалась в этом караване для продажи в землях зверолюдей.
— А тебя в борделе… — начал я неуверенно.
— Нет. Я девственница. Клиентам я была не интересна.
Я понимаю этих клиентов, тыкать хуем в тебя наверно подобно тому, что его в капкан класть.
— Ну… допустим, тебя бы выбрали?
— Я бы приняла свою участь, пусть и была бы не рада подобному.
— То есть ты так же им клялась?
— Нет.
— Тогда почему не попыталась там… ну не знаю… освободиться?
— Во-первых на мне была печать. Даже сейчас была печать, но после смерти хозяина она так же снялась. Во-вторых, я спокойно к подобному отношусь. В-третьих, я просто плыву по течению, пока не достигну своей цели.
Ясно, короче эта жуткая девка просто пассивна. Будут её перепродавать или ещё что, она не будет сопротивляться. Если только её не попытаются убить. Она из тех, кто как бомба — можешь делать что угодно, но одно неаккуратное касание и можешь лопатой собирать собственные кишки.
А ещё я заметил, что она говорит это всё с одним и тем же лицом — спокойным и холодным, со взглядом, полным тьмы. Даже голос не выдал грамма эмоций — всё такой же спокойный лёгкий и холодный. Ей вообще плевать, что она пережила? А может тоже её продать?
Размышляя над столь важным вопросом, мы подъехали к преддверию города. Прямо перед стенами располагался рынок, где, судя по всему, можно было как купить, так и продать всё, что угодно. Здесь мы и остановились, чтоб продать барахло. Тут толпилось не мало народу, что видимо пришли из города. Не меньше было и всевозможных лавок.
С другой стороны было просторнее. Здесь были шатры, клетки с рабами и прочие лавки, требующие больше места. Вон там мы и остановились.
— Итак, милые дамы, можете идти куда угодно, так как здесь мы с вами прощаемся.