Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Боль была такая, что у лейтенанта Мацумото сразу же прошли все последствия контузии. Сломанная чуть ниже колена кость пропорола мышцы, штанина мгновенно окрасилась кровью, и Акира, глухо взвыв, рухнул. А когда он открыл глаза, то увидел перед собой зажимающего бок русского с его, Акиры, мечом в руках.
— Очнулся, тварь? Ну, пошли.
Русский отпустил свои многострадальные ребра, окровавленной рукой схватил лейтенанта за шиворот и одним рывком без видимых усилий поднял. Как ни странно, способность трезво оценивать окружающее Акиру не покинула, и он, когда его протащили мимо отсека с минным аппаратом, сразу же увидел, что удача окончательно изменила ему. Импровизированный запал, тщательно затоптанный, валяется в стороне от минного аппарата. Похоже, лейтенант успел сколько-то проваляться без сознания, и русский не только
Забегая вперед, надо сказать, что оба они пережили не только это приключение, но и войну вообще, встретившись позже, совсем в иных чинах и как союзники. Случилась встреча через два с лишним десятилетия, во время большой войны, но это уже совсем другая история.
В это же время, почти рядом…
Сражение броненосцев чем-то напоминает схватку боксеров-тяжеловесов. Так же шустрые вначале, бойцы чаще всего очень быстро выдыхаются, и через какое-то время хитрые финты и маневры уходят в историю. Остается лишь обмен ударами, и можно лишь бить и терпеть, надеясь, что у противника раньше кончатся силы или он пропустит нокаутирующий удар, способный решить вопрос быстро и качественно. Собственно, именно это сейчас и происходило.
«Микаса», изрядно охромевшая, и «Севастополь», изначально не слишком прыткий, лупили друг по другу в упор из всего, что может стрелять. Дистанция между броненосцами, первоначально быстро сокращавшаяся, стабилизировалась примерно на двадцати кабельтовых — именно в этот момент «Микаса» попытался отвернуть, но абсолютно верное, хотя и несколько запоздавшее в решение его командира, капитана первого ранга Идзити Хикодзиро, разорвать дистанцию, столкнулось с решительным несогласием русских. А учитывая, что преимущества в скорости японцы в тот момент уже давно не имели, уклониться от боя им не удалось. Адмирал Того к этому моменту уже лежал в корабельном госпитале с двумя залетевшими через излишне широкие щели рубки осколками в груди, и своевременно вмешаться в решение командира своего флагмана не смог. В результате два корабля, продолжая расстреливать друг друга, медленно удалялись от места боя, а остальные, занятые собственными проблемами, не пытались вмешиваться.
Бой складывался тяжело для обоих кораблей. Теоретически японский броненосец был сильнее — лучше вооружен, крепче забронирован, а на «Севастополе», вдобавок, так и не исправили до конца повреждения, полученные в прошлом сражении. Но теория и практика, как это частенько случается, весьма отличались от эталонных значений. Ничего удивительного в этом нет, жизнь — не лаборатория со стерильными боксами. Удивительно, в общем-то, другое — японцам, которым невероятно, запредельно везло с самого начала войны, не выпало ни «золотого» снаряда, ни неизбежной на море случайности. И бой шел честно — орудия на орудия, броня на броню.
С дистанции, на которой шел бой, сложно было промахнуться. Артиллеристы обоих кораблей сразу же развили максимальную скорострельность, ведя огонь фактически прямой наводкой. Результаты не замедлили сказаться.
Русские вели огонь с наивыгоднейшей для себя дистанции. Две мили — для снаряда ничто, он не успевает потерять скорость. Облегченно-бронебойные снаряды протыкали броневые плиты, словно бумажные, и хваленая крупповская сталь зачастую не могла отразить даже попадания из шестидюймовок. С каждой минутой борт «Микасы» все более напоминал голландский сыр, и количество дырок продолжало увеличиваться. Но, увы, далеко не все снаряды взрывались, да и те, что срабатывали, несли в себе довольно мало пироксилина. Как следствие, японский корабль терял боеспособность куда медленнее, чем можно было предположить, исходя из количества попаданий.
«Севастополю» тоже приходилось несладко. Если русские снаряды, протыкая вражескую броню, при взрыве причиняли относительно небольшие повреждения, то японские, напротив, обладали слабым проникающим действием, зато снаружи крушили все подряд. На это накладывалась малая дистанция, что еще более усугубляло ситуацию. Броня «старичка» еще кое-как выдерживала попадания шестидюймовых фугасов, но против двенадцатидюймовых «чемоданов», бьющих практически в упор, оказалась не столь эффективна. Все же если флагман японцев был закован
Возможно, все сложилось бы иначе, не будь одна из башен «Микасы» наглухо заклиненной. В результате русские с тремя исправными двенадцатидюймовками имели пусть и незначительное, но крайне необходимое сейчас преимущество. «Лишние» шестидюймовые орудия «Микасы» — а их на японском корабле изначально было установлено на две больше, чем на «Севастополе» — оказались совершенно неадекватным ответом даже одному орудию главного калибра. Скорее всего, именно этому, да еще безжалостной статистике, японцы оказались обязаны дальнейшему развитию событий.
Для начала, японский корабль получил еще одно попадание в борт. Вроде бы ничего страшного, таких попаданий он пережил уже довольно много, но этот раз был особенным. Из-за малой дистанции траектория полета снарядов была настильной. «Севастополь» качнуло на волне, не так и сильно, однако этого оказалось достаточно. Снаряд не долетел до цели, но и бесполезно зарыться в волны не пожелал. Вместо этого он срикошетил, «блинчиком» оттолкнувшись от поверхности воды, и достиг-таки японца, ударив в носовой части точно на уровне ватерлинии. Для японских боеприпасов, взрывающихся практически мгновенно, такой фокус был попросту невозможен, но русские бронебойные снаряды имели собственный характер.
Ни каким-то особым качеством, ни начинкой, ни чуткостью взрывателя этот снаряд не отличался от тысяч себе подобных, но, возможно, именно поэтому он сработал так, как рассчитывали создавшие его инженеры-оружейники. Проделав не такую уж и большую дыру, он звонко хлопнул где-то в таинственных недрах корабля, никого даже и не убив. Однако в пробоину начала бодро заливаться вода, сбивая с ног пытающихся заделать дырку деревом матросов, а изолировать отсек, чтобы блокировать ее распространение, не получалось — злосчастный снаряд разворотил переборки. В результате не такое и серьезное вроде бы попадание грозило «Микасе» обширными затоплениями и прилагающимися радостями вроде снижения и без того невеликой из-за повреждений скорости хода и нарушением остойчивости.
Разумеется, это произойдет не сразу, но кораблю требовалось выйти из боя и лечь в дрейф, чтобы попытаться наложить пластырь, иначе не такие уж и серьезные изначально проблемы грозили стать фатальными. Вот только «Севастополь» не собирался отпускать свою жертву, упорно держа дистанцию и продолжая обстрел. Результат не замедлил сказаться.
Очередной снаряд, на сей раз шестидюймовый, со звонким хлопком разорвался на броне боевой рубки «Микасы». Пробить четырнадцать дюймов первоклассной стали, естественно, не смог, но командиру броненосца испортил настроение изрядно. Настолько, что и он, и все остальные, находящиеся в рубке, попадали с жестокой контузией. Управление кораблем оказалось утрачено буквально на несколько минут, но и этого было достаточно.