Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Джинн, ну я же стараюсь. Смягчи свой приговор.
Она отбросила за спину густые темные волосы.
– Пап, ты так явно и при этом так фальшиво стараешься…
– Зато я здесь, – улыбнулся Мэддокс. – Сколько старых папаш ты видела в очереди под мокрым снегом?
Джинни не удержала улыбки:
– И то правда.
Нужно двигаться постепенно, маленькими шажками, и он снова завоюет ее доверие. Это будет непросто – дочь до сих пор чуть что вскидывается, да и мать напела в уши, но ведь он рядом. Он же приехал. Психоаналитик, пожалуй, камня на камне не оставил бы от причин
Он все вернет и восстановит, насколько это вообще возможно.
В ожидании заказа (яйца варили целую вечность) Джинни щебетала о новом семестре и о том, как ей хочется стать юристом. Мэддокс гордился дочерью и так ей прямо и сказал. Джинни растаяла и рассказала еще об университетском хоре, куда она недавно записалась, о том, как они по четвергам репетируют в центральном католическом соборе и какая там потрясающая акустика, витражи и вообще, а в прошлый четверг они ходили в караоке-клуб.
– Гей-бар, кстати, – добавила Джинни. – И владельцы – пара геев.
Мэддокс кивнул и допил свой кофе. Дочь то и дело провоцировала его, но он не брал наживку.
– Наше пение потрясло всех до глубины души, – продолжала она. – Нам устроили овацию стоя. А потом наши ушли, а я осталась, потому что мне хотелось спеть соло, и я запела из «Отверженных», помнишь, там, где…
– Разве я разбираюсь в мюзиклах? – засмеялся Мэддокс.
Джинни замолчала. Мэддокс понимал, что дочь думает сейчас о новом бойфренде своей матери, самодовольном придурке и, видимо, меломане. Опустив глаза, она начала теребить салфетку. Мэддокс под столом крутил на пальце обручальное кольцо, которое надевал в основном ради Джинн. Ему хотелось дать дочери надежду, показать, что он держится за некую (довольно абстрактную) идею семьи и стародавние клятвы.
– А как ты потом добралась до дома?
– Ножками, папа, ножками, – пожала плечами дочь. – Там идти-то всего пять кварталов!
– А который был час?
Джинни тут же с вызовом уставилась на отца. Глаза у нее совсем как у Мэддокса – синие, и кожа бледная, чистая. Валлийские гены. У Мэддокса даже горло стиснуло от отеческой любви и беспокойства.
– Папа, Виктория – совершенно безопасный город.
– Джинни, совершенно безопасных городов не бывает.
– По сравнению с Сюрреем или западными районами Ванкувера – безопасный.
– Я лучше знаю, я здесь работаю.
– Вот в этом и проблема – ты насмотрелся столько грязи и гнусностей, что в каждом видишь морального урода, забывая, что в людях есть доброта и порядочность!
– Джинни…
– Мне все равно, что ты скажешь! У тебя все плохие! Дома ты никогда не смеялся, не проводил выходные со мной и мамой, никогда не выезжал с нами на природу, даже соседей не звал на барбекю во дворе! А нам с мамой это было нужно! Мне это было нужно! Ты ведь мне за всю
В кармане Мэддокса завибрировал сотовый. Дочь замолчала, яростно глядя на него. Телефон зажужжал снова. Мэддокс не полез в карман. К ним уже шла официантка с тарелками. Включился автоответчик – и почти сразу телефон затрясся снова.
Мэддокс решился взглянуть на дисплей – звонил новый босс. Мэддокс нахмурился: он же выходит на работу только завтра утром!
– Я должен ответить, – негромко сказал он. – Мэддокс, – тихо сказал он в телефон, пока дочь испепеляла его взглядом.
– Джек Базьяк, – послышалось в трубке. – Прости, что беспокою в воскресенье, но наш убойный отхватил очередное происшествие, можно сказать, политической важности, учитывая позицию нового мэра. Я хочу, чтобы ты с самого начала взял на себя руководство следствием.
Мэддокс покосился на дочь. Джинни пристально смотрела на него.
– А что конкретно?
– Да «поплавок» в заливе, под мостом на Джонсон-стрит. Вроде женщина. Ее сейчас вытаскивают из воды. На месте коронер, патологоанатом, криминалисты и детектив Харви Лео. Район оцеплен… – Базьяк отвлекся, разговаривая с кем-то еще, потом продолжил: – Похоже, наша утопленница пробыла в морской воде довольно долго. Есть соображения, что ею может оказаться пропавшая студентка здешнего универа, Аннелиза Йенсен. Подъедешь? Я скажу Лео, чтобы он на тебя рассчитывал? Я ему уже говорил – ты первый спец по таким делам.
Принесли еду.
– Яйца «Бенедикт» по-деревенски? – уточнила официантка, держа тяжелые белые фаянсовые тарелки. Мэддокс немного отвернулся и совсем тихо спросил в трубку:
– Куда ехать?
– К верфи на Джонсон-стрит, прямо под мостом, возле Уорф-стрит.
– Буду в десять.
– Ты же не уедешь сейчас? – сразу спросила Джинни, когда отец нажал отбой.
– Джинн, я… прости меня, мы посидим как-нибудь в другой раз.
Официантка, по-прежнему стоявшая рядом, повторила громче:
– Яйца «Бенедикт» по-деревенски!
– А ты оставайся, позавтракай.
– Еще чего! – Джинни повернулась к официантке: – Унесите, не нужно.
– Завернуть вам с собой? – предложила та после паузы.
– Нет, – отрезала Джинни, оттолкнув стул и задев при этом женщину, сидевшую сзади. Схватив пальто, Джинни продолжила: – Ясно, почему мама от тебя ушла! Всякий раз, как она мечтала посидеть втроем, кого-то непременно грохали! Это ты виноват, что у нее появился Питер! Это из-за тебя она нашла себе бойфренда. Покойники тебе интереснее собственной семьи!
В кафе стало тихо.
Джинни бешено сунула руки в рукава, рывком перекинула через плечо сумку-банан и, распахнув дверь, вышла на улицу. Мэддокс быстро положил на стол несколько смятых купюр, схватил пальто и выбежал следом.
– Джинни! – окликнул он. – Я тебя подвезу…
– Не надо меня подвозить! У меня свидание!
Он смотрел, как дочь решительно шагает по тротуару, скользкому от мокрых листьев. Ветер трепал полы ее пальто. Она свернула за угол, где на фонарном столбе еще трепетал предвыборный плакат. Мэддокс глубоко вздохнул, сунул руки в карманы куртки и пошел к машине.