Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Дверь в мою спальню там, в кухне, – говорит Джо. – А там маленькая ванная, – он показывает на дверь.
– Ты сказал, что пропали кроссовки твоей мамы – она оставила их возле этой двери? – спрашивает Ру.
– Да. И ее куртка обычно висит на этом крючке, рядом с фонариком и кепкой.
– Ты сказал, она обычно берет с собой мобильный? – спрашивает Тоши, пока Ру медленно рассматривает интерьер.
На стенах – фотографии Арвен Харпер. Она была красивой женщиной, по-цыгански красивой. В животе у Ру возникает комок. Похоже, ревность. И нечто большее – болезненные терзания, растущее чувство
– Да, как я говорил, я пытался ей дозвониться, но безуспешно.
Возле тела не нашли телефона. Ру замечает на скамейке у входа холщовую сумку. Она чуть приоткрыта, и внутри виднеются полотенце и очки для плавания. На уголке полотенца – логотип спортзала. «Рекреационный центр Уиндзор Парк».
Она смотрит на него, и внутри все сжимается.
– Твоей мамы? – спрашивает она.
– Она любит плавать, – отвечает Джо. – Говорит, вода – символ бессознательного, и ей нужно погружаться, чтобы творить. У мамы есть подобные странности, в том числе – гадание на картах таро, – он переступает с ноги на ногу и вдруг трет глаза, и без того покрасневшие и опухшие. Парень измотан. Он выглядит так, будто вот-вот свалится в обморок.
– Значит, у твоей мамы есть членство в центре «Уиндзор Парк»? – осторожно спрашивает Ру.
Он кивает.
– А еще она ходит туда в спортзал. И любит бегать. Я… – внезапно он резко выдыхает, и его глаза наполняются слезами. – Простите.
– Джо, тебе нужно отдохнуть. Если ты дашь нам контакты врачей твоей мамы и мы сможем быстренько осмотреть ее студию, мы уйдем и вернемся уже позже, с научно подтвержденным опознанием. Тогда мы сможем поговорить еще и приведем сюда команду для тщательного исследования помещения, если ты не против.
Он кивает и идет к комоду. Открывает верхний ящик, роется и вытаскивает несколько листков бумаги.
– Вот, – он протягивает листы. – Эти медицинские счета она еще не оплатила. И, возможно, не планировала. Мы постоянно получаем повестки из-за неуплаты и тому подобного. Один из счетов – за услуги ее врача в Оаквилле, Онтарио, где мы жили. Еще один от стоматолога, и один от психотерапевта. Там есть все контакты.
Ру бросает взгляд на чек от терапевта.
– Твоя мама посещала сеансы психотерапии?
Он сглатывает и опускает взгляд.
– Эм… да, у нее… были некоторые сложности. До моего рождения она пыталась покончить с собой.
Ру и Тоши молчат.
Джо поднимает взгляд:
– Она никогда не делала ничего подобного после моего рождения. Она бы не стала. Я знаю только из-за шрамов на запястьях – я спросил, откуда они.
Тоши бросает взгляд на Ру. Ру не видела запястий погибшей на пляже – она не сдвигала рукавов куртки. Шрамы тоже помогут подтвердить личность.
– А здесь твоя мама ходила к психотерапевту, Джо?
Он качает головой.
– Говорила, она в порядке.
Ру протягивает Тоши медицинские счета.
– Где нам найти расческу и зубную щетку твоей мамы? В студии?
– Да. Сейчас отведу.
Джо идет на кухню, открывает маленький глиняный горшочек
Они следуют за ним на улицу и пересекают лужайку к студии. Он впускает их, включает везде свет и отходит.
В отличие от коттеджа, здесь словно прошел ураган. Зайдя внутрь, Ру ударяется о велосипед, прислоненный к стене возле двери. Он падает на плиточный пол. У нее подпрыгивает сердце. Она нагибается, поднимает его и осторожно приставляет к стене. С двух сторон от руля висят сумки, на раме – светоотражатель в виде бабочки.
– Иногда она ездит на нем в спортзал, – говорит Джо.
Стены увешаны большими картинами на разных этапах создания. На мольберте возле дальнего окна стоит пустое полотно. Старый деревянный столик рядом с мольбертом завален красками, бутылками, банками и кистями.
Ру и Тоши переглядываются, пораженные мрачными картинами. Грубые мазки красной масляной краски, словно кровь, покрывают черные воронки с желтыми вкраплениями. На другой изображены полулюди-получудовища, как на ее татуировке. На третьей фигура без лица в мантии с капюшоном держит серп, стоя на груде человеческих черепов.
– Ого, – говорит Тоши.
– Мама зациклена на смерти, – тихо говорит Джо. – Она нарисовала их в Онтарио. Мы перевезли их в фургоне.
Ру подходит к картине. Под ней прикреплен к стене листок бумаги с написанным от руки текстом:
Лучше не противиться переменам, что приносит карта таро «Смерть». Сопротивление сделает трансформацию сложной. И болезненной. Вместо этого следует отпустить, принять необходимые перемены, увидеть в них новое начало. Карта «Смерть» означает, что пора провести под прошлым черту и двигаться вперед. Она говорит: отпусти то, что больше тебе не служит.
– Они… тревожные, – говорит Тоши.
– Мама всегда говорила, искусство должно рождаться в тревоге и тревожить тех, кто спокоен.
Ру думает о чеке от психотерапевта. Она подходит к другой картине. Женское лицо, разделенное на две части.
– Мама называет ее «Апата», – поясняет Джо. – В честь греческой богини. У нее на бедре татуировка с этой богиней.
– А какую роль Апата исполняла у греков? – спрашивает Тоши.
– Она – воплощение обмана, жульничества и коварства, – говорит Джо. – Богиня лжи. Апата – один из злых духов, выпущенных из шкатулки Пандоры, и, освободившись, она бродила по земле тысячу лет, сеяла разрушения и использовала свой дар для обмана людей. Мама говорит, чаще всего люди обманывают сами себя, и поэтому лицо на ее картине расколото.
Ру поднимает бровь. Она подходит к странному шкафу, прибитому к стене перед столом – по сути, гигантской пробковой доске за открытыми дверцами. Из доски торчат булавки и виднеются дырки от уже вытащенных. Под некоторыми булавками – крошечные клочки бумаги, словно все резко посрывали.
– Для чего это? – спрашивает она.
– Для ее проекта.
– Какого проекта?
– Она многое держала в тайне, в том числе и это. Какой-то дурацкий большой секрет, до того секретный, что она запирала эти двери, когда им не занималась. И настолько большой, что нам пришлось переехать сюда с другого конца страны ради ее работы над ним. Она уверяет, он станет нашим большим прорывом.