Избранные эссе
Шрифт:
Только так, только такими усилиями можно добраться до самой сердцевины тьмы, которая окружает Россию, и избавить ее от гибели. Это первое, что нам всем нужно помнить. И кроме такой чисто отрицательной задачи, мы начинаем ощущать и иную — большую, труднейшую — положительную. Мы можем так ее выразить: «Познаю тебя, начало высоких и мятежных дней». Мы чувствуем, что при какой-то исторической удаче — завтрашний русский день будет ослепительно светлым и своим светом осветит весь мир.
Мы начинаем верить, что завтрашний день осуществит творческое единение начал веры и начал человеческих усилий. И когда
Впервые при мысли о России нам дается не прежняя память об утратах, не прежняя печаль о гибели, не образ единой, великой могилы, — а какая-то непомерная радость, какое-то светлое озарение. Но чем озареннее видится нам завтрашний день, тем труднее наша обязанность по отношению к нему. Обязанность каждого отдельного частного человека в области его частной жизни и частной работы, — быть готовым, быть достойным, уметь прибрать свою духовную горницу. Это обязанности — добросовестности, труда, любви и ответственности. С другой стороны, существуют иные обязанности — обязанность всех нас, объединенных воедино, соборно направляющих свою волю и любовь к России и на Россию.
Ведь как бы пламенна ни была наша вера в светлый завтрашний день, как бы мы ни жаждали его, — мы должны помнить, что на нашем пути могут быть иные срывы и неудачи. Или человеческое творчество пойдет слишком мерзким путем, не сумев подчинить себя непоколебимым началам веры. Или надежда на завтрашний свет может быть недостаточно действительна и распылится в мечтаниях, дав орудия действиям темной силы. Или разъединение заставит говорить людей на разных языках и не поймут они друг друга. Или, опаленные первым лучом рассвета, мы так уверуем в свои силы, что начнем строить Вавилонскую башню вместо Господнего Собора, в котором обитает Дух Святой.
И вот, дабы бороться со всеми этими искушениями и опасностями, нам надлежит окружить все пути русского творческого духа молитвой. Нам надлежит молиться о всех тех, — по именам нам неведомых, — кому предстоит стать новыми путеводными маяками русской духовной культуры. О духовных вождях, видящих дальние цели и светящих вперед на много поколений, и о рядовых работниках на жатве духа, в деле духовного возрождения и просветления нашего народа, — надлежит нам молиться, чтобы на все их человеческие усилия легла печать благодати, чтобы все они соединились знаком любви и чтобы это соединение было во имя Христово. Тогда каждый малый из них будет больше себя, потому что Христос будет среди них и будет совершать их дела.
Нам надо молиться о нас самих, чтобы любовь наша просветилась благодатью, чтобы усилия наши были бы доброкачественны и оказались нужными для общего творчества завтрашнего русского дня. Нам надо молиться, чтобы все усилия людей, больших и малых, мудрых и немудрых, молитвенников, богословов, мыслителей, делателей, — были бы благословенны.
В каждом из нас как-то бьется единое сердце России. И в молитве о благодатном озарении наших путей это сердце, бьющееся в каждом из нас, может быть очень дерзновенным. Материнское сердце России пережило страшную Голгофу своего народа.
Сердце России
Все пережило и все помнит сердце России, — и память эта о ежеминутно грозящей гибели и обступающей со всех сторон беспросветной тьме, — дай ему Боже великое дерзновение и великую силу его молитве.
Сердце России бьется в каждом из нас и заставляет дерзновенно молиться и дерзновенно верить, что близится воскресение, что двенадцатый час уже бьет.
В поисках синтеза (отрывок)
Источник - http://mere-marie.com/
В истории русской культуры мы можем узнать все элементы, определившие собой западную культуру. Только способ их сочетания и раскрытия был иной.
Поскольку на Западе идеи имели длительные периоды роста и созревания, и медленно завоевывали жизнь, — постольку в истории русской культуры идеи являлись революционным путем, — они привносились в готовом виде и почти насильственно прививались к русской культуре.
Русская культура всегда ломалась, кромсалась, а потом доходила до завершения каждой идеи.
Все доводилось до конца.
Для русской культуры характерно крещение Руси в днепровских водах.
Революционно, молниеносно, почти без периода предварительного созревания, было дано христианство древней Руси. Было дано не постепенной подготовкой умов, не целым рядом подготовительных десятилетий, а как вся полнота — целиком.
Языческие боги не отступали медленно перед победоносным крестом, а Перун был низвержен во всем своем всемогуществе. Никакой «алтарь неведомому Богу» не высился до этого около него. Удар Перуну был нанесен без предупреждения и прямо в лоб.
И на Руси загорелся не только свет, а истинный пожар христианства.
Через Киевскую Русь в Московскую, минуя теснины татарщины, было перенесено русской культурой наследие Византии.
И наследие это было взято не в какой-либо части, а все целиком.
Православие целиком определило русскую духовную культуру.
А мирские, человеческие домыслы Византии, великая Константинова утопия, заменившая крест мечом, определила сознание Московской Руси.
— Москва — третий Рим. Четвертому не бывать.
Вот она, одна из первых русских утопий, окрыленная и воспламеняющая сознание московского человека.
И в ней была, конечно, доля истины. Она определила собой упорное, цепкое и страстное сколачивание великого государства. Она синтезировала в себе на долгие века все отдельные ответвления русской культуры, она вобрала и ассимилировала татарщину, противопоставила себя Востоку и Западу, — одним словом, — спеленала и вырастила русскую культуру.