"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10

Джордж Маргарет

– Хочешь сказать – бесплатны для гостей. Платим за них, полагаю, мы?

– Ну конечно. Идем, лодка ждет у пристани.

И он жестом пригласил нас пройти к воде. Там я увидел тяжелый плот, привязанный к двум инкрустированным золотом и слоновой костью лодкам. Гребцы все как на подбор – миловидные юноши лет семнадцати-восемнадцати, во вкусе Тигеллина. Они отбуксировали нас на середину озера.

На палубе корабля удовольствий Тигеллин устроил сад наслаждений. От солнца нас спасал изгибающийся навес из сандалового дерева, слабый ветер покачивал

каскадные цветы в расставленных повсюду горшках, мягкие узорчатые ковры и шелковые темно-оранжевые подушки приглашали прилечь. От жаровен поднимался дым благовоний, гостям предлагали драгоценные мурриновые кубки так, будто это были простенькие глиняные чаши. И в кубки наливали вино столетней выдержки, – по крайней мере, так утверждал Тигеллин.

– О, я сомневаюсь, – сказал Петроний, – готов поспорить, ему лет двадцать.

– И проиграешь, – ответил Тигеллин, – у меня есть доказательства.

Поппея, с кубком в руке, откинулась на подушку.

– Фений Руф, – окликнула она, заметив нашего вечно ускользающего и весьма изворотливого префекта, – а мы как раз тебя вспоминали. Где ты от всех скрывался?

В его манере держаться было что-то мальчишеское и все, что он говорил, звучало вполне невинно.

– Исполнял свой долг, – ответил Фений. – Когда занят делом, свободного времени почти не остается, – (явный укор Тигеллину).

– …И населил рощи заморскими зверями и птицами, – рассказывал Тигеллин, будто не слышал Фения. – Хочу, чтобы люди хоть на один день и одну ночь забыли, что они в Риме.

– И сколько же их придет? – поинтересовался Фений.

– Я пригласил весь город, так что увидим.

Все, кто был рядом, изумленно ахнули.

– Ты с ума сошел?

– Это дар нашего императора, – сказал Тигеллин. – Он пожелал выразить любовь к своему дорогому народу самым простым способом. Они никогда этого не забудут.

Наступил вечер, среди деревьев на берегу мерцали факелы, до нас доносились эхо громких песен и радостные вопли. Люди заполняли таверны и битком набивались в бордели.

Я отчетливо слышал, как они кричали:

– Слава цезарю! Мы любим цезаря!

– Я же говорил, – шепнул Тигеллин мне на ухо, – это отличные вложения, мой господин.

Поппея свернулась калачиком на скользких шелковых подушках рядом со мной.

– Лежу и вспоминаю наше плавание на другом корабле удовольствий, – прошептала она.

Я притянул ее к себе. Да, то плавание на корабле удовольствий… Простолюдины могли счесть свои развлечения на берегах озера Агриппы греховными и разнузданными, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что было на том корабле по пути с ювеналий. Для меня уж точно.

LXXVI

Мы стояли на палубе корабля, который уносил нас в Антиум. Слева проплывал берег с полями и раскаленными от летней жары холмами. Справа простиралось открытое море с белыми гребнями волн. Волны ударялись о борт, соленые брызги жалили нам щеки и освежали.

– В это время

года переходы морем – сплошное удовольствие, – сказал я. – Приятное, безопасное путешествие. Жаль, что длится эта пора только полгода.

Каждый год множество кораблей терпели крушение на пути в Остию, на них обрушивались штормовые ветры, высокие волны выбрасывали их на берег.

– Когда, по твоим расчетам, закончат строить канал от Тибра к Аверно? – спросила Поппея, придерживая палантин, которому бриз хотел подарить крылья.

– Работы ведутся, и довольно успешно, но, учитывая, что пройти надо сто двадцать миль…

– И сколько уже прошли?

– Начали от Аверно и прошли примерно пять миль. К сожалению, из-за дренажа почвы в Кампании пострадала часть цекубских виноградников. Они в числе лучших.

– Петронию это не понравится, – заметила Поппея.

– А владельцам виноградников тем более. Но я компенсирую их потери. Нам нужен этот канал, он гарантирует безопасный переход для груженных зерном кораблей. Когда мы его построим, больше не будет таких громадных потерь зерна.

Нас снова обдало солеными брызгами, и мы счастливо рассмеялись, совсем как дети.

– Твои проекты смотрят в будущее, – сказала Поппея. – Жаль, что тебе постоянно вставляют палки в колеса.

– Некоторые видят только потери и не способны увидеть выгоду.

– Мы говорим о сенате? – улыбнулась Поппея.

– Да, именно о нем.

Проект по строительству канала действительно был дерзким. Многие боялись потревожить Аверно, еще жива была легенда об Энее и его путешествии в подземное царство. Не забыли люди и о катастрофе на озере Фучино во времена Клавдия, о плохо проведенных инженерных работах и затоплениях. Но канал решит извечную проблему морского пути в Остию, а если в результате пропадут некоторые виноградники или понизится уровень воды в Аверно – что ж, так тому и быть.

Мы собирались провести июль в Антиуме и вернуться в Рим только на ежегодные фестивали в честь императора Августа. Мне не терпелось посмотреть, как продвигается перестройка виллы. Я планировал разделить ее на два уровня. По моей задумке от верхнего, где располагалась старая вилла, должны были ступенями спускаться террасы, которые соединили бы ее с новой, построенной на уровне моря. Когда мы в прошлый раз покидали виллу, реконструкция шла полным ходом.

– Как думаешь, театр уже закончен? – с задумчивым видом спросила Поппея.

– Надеюсь.

Согласно моему грандиозному плану, длинная терраса брала начало от естественного грота в одном конце гавани и заканчивалась у волнолома в противоположном. Эту террасу с ее садами, фонтанами и театром я намерен был сделать доступной для всех жителей Антиума. Население города, после того как я назвал его официальной колонией Рима, постоянно росло, теперь здесь оседали вышедшие в отставку солдаты с семьями. Сам первоначальный город, с его почитанием Энея, никуда не делся, просто в него постоянным потоком вливались новые жители.