Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
— А зачем же ходить? — усмехается Сидор Трофимович. — У нас теперь шахтеры пешком по шахте не ходят…
— Это как же? — заинтересовались и другие «корреспонденты».
— А вот так. Давайте-ка сюда…
Он подводит всю группу к странному подземному поезду. Этот поезд состоит из нескольких тележек со скамеечками, вроде фуникулера.
— Садись, народ! — зычно командует Сидор Трофимович. — Сейчас вас повезут!
— Возите?! — нерешительно спрашивает старичок. — Гостей только али всех?..
— Всех.
— Возят! А! — восклицает старичок. — Шахтеров в забой на трамвае возят. Господи, и умирать не хочется!..
Внук, снисходительно улыбаясь, подсаживает деда и сам садится.
Сигнал. Дернулся электровоз. Тронулся с места поезд.
Сидор Трофимович вздохнул и пошел обратно к стволу.
По дороге зашел в диспетчерскую.
Здесь царство Владимира Недоли. Главный диспетчер спокойно командует по телефону:
— Значит, углепогрузочную машину перебросишь в штрек на запад, а горнопроходческий комбайн дашь Романенко… Так… Теперь комбайн номер три вытащишь из лавы на профилактику… а им дать номер пять… Понял?
— Завод! — усмехается, покачав головой, Сидор Трофимович. — Завод, а не шахта! Сталинградский тракторный! Эм-тэ-эс!
— Что? Металлическое крепление? — отвечает на новый звонок Владимир. — Сейчас к тебе на участок подбросят…
В углу диспетчерской, ссутулясь, стоит начальник подземного транспорта, терпеливо дожидаясь, пока диспетчер освободится.
— Вот пусть Сидор Трофимович рассудит! — вдруг говорит он. — Перевозок требуют, и порожняка в срок, и пятое-десятое… А электровозы под людей взяли! Сколько у меня электровозов-то?.. Всего?.. Так нельзя!..
— Опять ты меня с этим донимаешь! — сердится Владимир. — Я сказал уж тебе: шахтеров нужно доставлять к месту их работы поездом, точно и в срок…
— Так на работу доставлять я согласен. А обратно зачем? Не баре, и пешком дойдут. А, Сидор Трофимович?
— И обратно тоже! — горячится Владимир. — Не баре, а люди! Понял? Слыхал, как они наш поезд прозвали? Шахтерское метро! Так ты эту марку не позорь и больше меня об этом никогда не спрашивай!..
— Ну вот!.. — разводит руками начальник транспорта.
— А может, — осторожно вмешивается Сидор Трофимович, — может, действительно, а? Ведь три электровоза на этом деле держим. Жалко!
— Не жалко! — отвечает Владимир. — Едут люди с работы, песни поют, во-время домой попадают… Отдыхают нормально, силы шахтерские берегут. Разве плохо?
— Ну что ж, — пожимает плечами Горовой, — тебе видней, ты и распоряжайся!
И он, не глядя на начальника подземного транспорта, поспешно выходит…
У ствола опять попадается ему та же группа «корреспондентов».
Старичок Петрович стоит, поддерживаемый внуком, и плачет.
— Э, дедушка,
— Он шахту не узнал, свою родную шахту, Сидор Трофимович! — отвечает внук.
Старик медленно подымает свои худые, скрюченные вековым трудом руки и, показывая их, говорит:
— Вот… Люди добрые, гляньте… Целый век свой работал… обушок да лопата… да санки… А сейчас — комбайны! И… свет в лаве, как солнечный…
— Так плакать чего ж? Радоваться надо! — засмеялись «корреспонденты».
— А мне… мне мою жизнь жалко!
И, опираясь на внука, он медленно подходит к стволу.
— Смешной ты, дедушка, ей-богу! — говорит ему внук. — Ну, с чего б это я заплакал? Комбайн и комбайн. Обыкновенная машина. Ничего, особенного.
— Теперь бы жить!.. — бормочет Петрович. — Кабы молодость, теперь бы пойти в шахтеры!..
Сидор Трофимович ласково подхватывает старика под локоть и вместе с ним входит в клеть.
— Мы с тобой, Петрович, свое сделали, — говорит он задушевно, — без нас ничего б этого не было!.. Не горюй!..
Хмурый и озабоченный появляется Горовой в маленькой приемной перед дверью своего кабинета. Подойдя к секретарше, спрашивает:
— Никто ко мне не приходил?
— Нет.
— А может, звонил кто?
— Звонили, как же, Сидор Трофимович. Но… важного ничего нет.
Сидор Трофимович молча проходит к себе в кабинет. Вошел, грустно осмотрелся по сторонам и медленно, как-то по-стариковски, опускается на стул. В комнате так тихо, что тиканье стенных часов кажется назойливым и громким.
Сидор Трофимович бесцельно смотрит куда-то вперед. В глазах щемящая грусть обиженного человека. Так проходит несколько секунд, пока взгляд его не натыкается на настольный календарь.
Сидор Трофимович берет календарь и начинает его перелистывать с самого начала. Первые листки густо исписаны заметками для памяти, жирными восклицательными знаками и бесчисленными вопросами, но чем дальше мелькают страницы, тем этих заметок все меньше и меньше, и, наконец, появляются сплошь чистые, ничем не отмеченные дни.
Опустив голову, Сидор Трофимович тихо и грустно произносит:
— Пустые дни… Что же дальше, Сидор Трофимович?
Резкий звонок телефона мгновенно приводит его в себя. Обрадованно схватив трубку, он громко заявляет:
— Начальник шахты слушает! Кто? Это ты, Маруся? Ну, чего ты хочешь? Не надо носить, сам приду завтракать… Ничего, не переработался, найду свободную минуту! — и с раздражением кладет трубку.
В кабинет входит Андреев, вводя с собой незнакомого человека.
— Знакомься, Сидор Трофимович, это конструктор угольного струга! — представляет он своего спутника. — Новая чудесная машина!