Избранные места из «Экологии лабиринта»

Линч Скотт

За ними, конечно, идут сборщики. Но до их появления слышится тихое шуршание крошечных тел, скользящих по камням.

Улитки-фармагасты немногим больше человеческого ногтя, с панцирем и всем таким прочим, и они не такие уж медлительные. В подобных местах отдыхающие — не выживают. Фармагасты, конечно, не мыслят столь абстрактно и не могут задуматься, что время и необходимость сделали с их блестящими лавандовыми формами,

дабы они смогли выживать за счёт остатков алхимических веществ, раскидываемых безумцами по подземельям. Глаза на стебельках нервно вращаются, рты нетерпеливо пульсируют, фармагасты залезают в разбитые флаконы и высасывают остатки из стекла, точно так же, как они высасывают последние капли волшебства из восковых пломб, корковых пробок, глиняных черепков и выброшенных кожаных мешочков. К тому времени, как пол содрогается под шагами приближающихся сборщиков, фармагасты исчезают в щелях, оставляя лишь слабые фосфоресцирующие следы слизи, свидетельствующие об их проползании.

В дополнение к кратковременным визуальным эффектам, сопровождающим успешное кормление, слизь обладает ещё одним уникальным свойством, редко замечаемым более крупными существами. Когда она высыхает и отслаивается, то становится просто ещё одним невидимым прахом в настоящей коллекции пыли, но этот порошок особенно питателен для некоторых редких видов грибов.

IX

— Отправляйся в Ад! — кричит Акайла Сетрис, размахивая мечом перед каким-то крадущимся существом, неким обитателем тьмы, неким безымянным и неопознаваемым чудовищем. Справедливости ради, оно, наверное, вполне узнаваемо, но это уже двадцать шестая комната за день, и они слишком весело проводят время, чтобы заниматься исследованиями. Феликс яростно молится об укрепляющей силе, Горандал смеётся, когда ему вливают целебное зелье прямо в свежую рану на шее, а Морлади пылает магическим гневом, пока кровь иных медленно высыхает на её бывшей лучшей одежде.

Сетрис стоит у обломков ещё одной разбитой двери, не замечая слабого серого пятна, проступающего на искривлённой и сгнившей древесине древнего дерева, не в состоянии заметить слабые облачка спор, поднимающиеся с подошв её собственных ботинок, изнанки её походного рюкзака и испачканного подола длинного кожаного плаща. Ответственное за это создание на самом деле представляет собой сплочённую колонию высокоспециализированных

организмов и находится с ней уже довольно давно (особенно в её горле, лёгких и позвоночнике, а также в горле, лёгких и позвоночниках её ближайших друзей). Каждый день в тёплое время года Сетрис и её маленькая компания просыпаются с горячим желанием вернуться в узкие, тёмные подземелья, где их ждут удача и слава, а также комфорт низких потолков, влажной земли и ограниченного солнечного света. Когда-то они не вызывали подобных эмоций, но в последнее время стали казаться чем-то вроде дома. Никто из них не чувствует себя так хорошо, как когда, отлично вооружённые и бронированные, они отправляются исследовать очередное, полное опасностей, подземелье. Никогда, кажется, их не переполняет столь бешеная энергия, как здесь, в глубокой темноте.

По мере того, как продолжается сегодняшняя битва в пределах текущего подземелья, происходит, казалось бы, случайный перенос: свежие споры попадают в микроскопические сети нитей внутри местных колоний серых симбионтов — микологический эквивалент новостей и гостей из дальних стран. Воодушевлённая, местная слизь генерирует новые летучие споры, предназначенные для пришлой слизи, если ей посчастливится снова отправиться восвояси. Мало-помалу сила и разнообразие серого вещества в каждой из его лишённых солнца колоний улучшаются, хотя у него нет ничего похожего на человеческое сознание, а есть только набор хорошо работающих инструментов.

— Да! — кричит Сетрис. Её клинок врезается во что-то, непохожее на кожу, разбрызгивая что-то, непохожее на кровь. Странные, крадущиеся существа призывают подкрепление. Их шансы растут. Тем не менее, Сетрис ощущает в себе внутренний, негасимый солнечный свет. Её друзья не менее уверены, их глаза горят азартом боя.

«Это какое-то безумие», — думает она, когда команда выстраивается стеной против наступающих. Она должна быть измотана, но, как обычно, ей кажется, что она могла бы заниматься этим весь день. Да разве все они не могли бы заниматься этим весь день?

X

А где-то наверху залитое солнцем небо, шелковисто-голубое, уходящее в вечность, и пока ещё живые пчёлы перелетают от цветка к цветку. Их тельца усыпаны жёлтыми крупинками.