Избранные научно-фантастические произведения в 3 томах. Том 2
Шрифт:
— Опишите мне третью голову, которая жила у профессора Керна, — сказал Доуэль.
— Тома?
— Нет, ту, которой вас показал профессор Керн! Впрочем…
Артур Доуэль торопливо вынул из бокового кармана бумажник, порылся в нём, достал оттуда фотографическую карточку и показал её Брике.
— Скажите, похож изображённый здесь мужчина на голову моего… знакомого, которую вы видели у Керна?
— Да это совершенно он! — воскликнула Брике. Она даже бросила играть. — Удивительно! И с плечами. Голова с телом. Неужели и ему уже успели пришить тело? Что с вами, мой дорогой? — участливо и испуганно спросила
Доуэль пошатнулся. Лицо его побледнело. Он, с трудом владея собой, сделал несколько шагов, тяжело опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Что с вами? — ещё раз спросила его Брике.
Но он ничего не отвечал. Потом губы его прошептали: «Бедный отец», но Брике не расслышала этих слов.
Артур Доуэль очень быстро овладел собой. Когда он поднял голову, его лицо было почти спокойно.
— Простите, я, кажется, напугал вас, — сказал он. — У меня иногда бывают такие лёгкие припадки на сердечной почве. Вот всё уже и прошло.
— Но кто этот человек? Он так похож на… Ваш брат? — заинтересовалась Брике.
— Кто бы он ни был, вы должны помочь нам разыскать эту голову. Вы поедете с нами. Мы устроим вас в таком укромном уголке, где вас никто не найдёт. Когда вы можете ехать?
— Хоть сегодня, — ответила Брике. — А вы… не отнимете у меня моё тело?
Доуэль сразу не понял, потом улыбнулся и ответил:
— Конечно, нет… если только вы будете слушать нас и помогать нам. Идёмте на палубу.
— Ну, как ваше плавание? — весело спросил он, поднявшись на палубу. Затем посмотрел на горизонт с видом опытного моряка и, озабоченно покачав головой, сказал: — Море мне не нравится… Видите эту темноватую полосу у горизонта?… Если мы вовремя не вернёмся, то…
— О, скорее назад! Я не хочу утонуть, — полушутя, полусерьёзно воскликнула Брике.
Никакой бури не предвиделось. Просто Доуэль решил напугать своих сухопутных гостей, для того чтобы скорее вернуться на берег.
Ларе условился с Брике встретиться на теннисной площадке после обеда, «если не будет бури». Они расставались всего на несколько часов.
— Послушайте, Ларе, мы неожиданно напали на след больших тайн, — сказал Доуэль, когда они вернулись в отель. — Знаете ли вы, чья голова находилась у Керна? Голова моего отца, профессора Доуэля!
Ларе, уже усевшийся на стуле, подскочил, как мяч.
— Голова? Живая голова вашего отца! Но возможно ли это? И это всё Керн! Он… я растерзаю его! Мы найдём голову вашего отца.
— Боюсь, что мы не застанем её в живых, — печально ответил Артур. — Отец сам доказал возможность оживления голов, отсечённых от тела, но головы эти жили не более полутора часов, затем они умирали, потому что кровь свёртывалась, искусственные же питательные растворы могли поддержать жизнь ещё меньшее время.
Артур Доуэль не знал, что его отец незадолго до смерти изобрёл препарат, названный им «Доуэль 217» и переименованный Керном в «Керн 217». Введённый в кровь, этот препарат совершенно устраняет свёртывание крови и потому делает возможным более длительное существование головы.
— Но живою или мёртвою мы должны разыскать голову отца. Скорее в Париж!
Ларе бросился в свой номер собирать вещи.
В ПАРИЖ!
Наскоро пообедав, Ларе побежал на теннисную площадку.
Несколько запоздавшая
— А где же ваша ракетка? — разочарованно спросила она его. — Разве вы сегодня не будете учить меня?
Ларе уже в продолжение нескольких дней учил Брике играть в теннис. Она оказалась очень способной ученицей. Но Ларе знал тайну этой способности больше, чем сама Брике: она обладала тренированным телом Анжелики, которая была прекрасной теннисисткой. Когда-то она сама учила Ларе некоторым ударам. И теперь Ларе оставалось только привести в соответствие уже тренированное тело Гай с ещё не тренированным мозгом Брике — закрепить в её мозгу привычные движения тела. Иногда движения Брике были неуверенные, угловатые. Но часто неожиданно для себя она делала необычайно ловкие движения. Она, например, чрезвычайно удивила Ларе, когда стала подавать «резаные мячи», — её никто не учил этому. А этот ловкий и трудный приём был своего рода гордостью Анжелики. И, глядя на движения Брике, Ларе иногда забывал, что играет не с Анжеликой. Именно во время игры в теннис у Ларе возникло нежное чувство к «возрождённой Анжелике», как иногда называл он Брике. Правда, это чувство было далеко от того обожания и преклонения, которых он был преисполнен к Анжелике.
Брике стояла возле Ларе, заслонившись ракеткой от заходящего солнца, — один из жестов Анжелики.
— Сегодня мы не будем играть.
— Как жалко! А я бы не прочь поиграть, хотя у меня сильней, чем обычно, болит нога, — сказала Брике.
— Идёмте со мной. Мы едем в Париж.
— Сейчас?
— Немедленно.
— Но мне же необходимо хоть переодеться и захватить кое-какие вещи.
— Хорошо. Даю вам на сборы сорок минут, и ни минуты больше. Мы заедем за вами в автомобиле. Идите же скорее укладываться.
«Она действительно прихрамывает», — подумал Ларе, глядя вслед удаляющейся Брике.
По пути в Париж нога у Брике разболелась не на шутку. Брике лежала в своём купе и тихо стонала. Ларе успокаивал её как умел. Это путешествие ещё больше сблизило их. Правда, он ухаживал с такой заботливостью, как ему казалось, не за Брике, а за Анжеликой Гай. Но Брике относила заботы Ларе целиком к себе. Это внимание очень трогало её.
— Вы такой добрый, — сказала она сентиментально. — Там, на яхте, вы напугали меня. Но теперь я не боюсь вас. — И она улыбалась так очаровательно, что Ларе не мог не улыбнуться в ответ. Эта ответная улыбка уже всецело принадлежала голове: ведь улыбалась голова Брике. Она делала успехи, сама не замечая того.
А недалеко от Парижа случилось маленькое событие, ещё больше обрадовавшее Брике и удивившее самого виновника этого события. Во время особенно сильного приступа боли Брике протянула руку и сказала:
— Если бы вы знали, как я страдаю…
Ларе невольно взял протянутую руку и поцеловал её. Брике покраснела, а Ларе смутился.
«Чёрт возьми, — думал он, — я, кажется, поцеловал её. Но ведь это была только рука — рука Анжелики. Однако ведь боль чувствует голова, значит, поцеловав руку, я пожалел голову. Но голова чувствует боль потому, что болит нога Анжелики, но боль Анжелики чувствует голова Брике…» Он совсем запутался и смутился ещё больше.