Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии
Шрифт:
Благодетелем папаши Тхонга был судья, что жил по соседству. Всех удивляло: как столь важный господин знается с простым трамвайщиком! Однако судья всегда гордился демократизмом своих взглядов и вовсе не стремился скрывать свою дружбу с папашей Тхонгом. Он знал, что семья трамвайщика сильно нуждается, и не раз подумывал, как бы им помочь. Но до сих пор все не было подходящего случая. И вот от одного из соседей судья вдруг узнал, что у папаши Тхонга есть заветная мечта: он хочет определить сына в университет. Не каждый день услышишь такое!..
О будущем сына папаша Тхонг грезил и днем и ночью. Он хорошо понимал, какая тяжесть ляжет на его плечи: мыслимое ли дело — его сын будет учиться вместе с детьми важных и благородных особ! А уж где ему, бедному трамвайщику, тягаться
Судья уже давно заметил озабоченность папаши Тхонга. Едва ли суждено осуществиться мечтам его бедного соседа! Но все же судья не хотел расстраивать старика. Частенько, зазывая его к себе, судья хвалил его намерение, старался хоть немного успокоить и ободрить беднягу.
Похвалы и дружеское участие со стороны такого человека придавали папаше Тхонгу смелости. Когда же судья пообещал ему свою помощь, в случае если у сына будут денежные затруднения или семья останется без средств, папаша Тхонг окончательно воспрянул духом. Решимость его окрепла и сделалась твердой, как сталь. Айну обязательно поступит в университет, даже если ему, старому Тхонгу, придется работать круглые сутки!
Папаша Тхонг неплохо знал жизнь и умел разбираться в людях. Уж он-то на своем веку нагляделся на всяких — и на высших и на низших, и на ученых и на неграмотных. Ему казалось, что он безошибочно может оценить человека с первого взгляда. Уже давно папаша Тхонг укрепился в мысли, что никто просто так, задаром, помогать другому не станет. Неужели в мире найдется хоть один человек, который будет стараться ради кого-то, не надеясь на благодарность или ответную услугу? Разве что какой-нибудь монах, так и тот рассчитывает прославить свою добродетель! В жизни одно правило: «Никто не поступится своим ради ближнего!» Папаша Тхонг был твердо убежден в этом. Но после разговора с судьей его уверенность поколебалась: неужто мир переменился? Ведь судья как будто хочет помочь ему бескорыстно!
Бедные труженики вроде него — точно рыбы, выброшенные на песок: чтобы жить, надо действовать, самим пробиваться к воде! Прежде он не встречал сочувствия или поддержки у посторонних. И вот теперь ему попался такой человек… Вопреки своим взглядам на жизнь, сам папаша Тхонг был человеком добрым и отзывчивым. Сердце его хранило глубокую любовь к старшему сыну, к Айну. Эта любовь еще больше укрепляла его природную доброту. Только ведь папаша Тхонг был человек простой, что называется «без затей», таким нелегко выразить свои чувства. Ученостью папаша Тхонг похвастаться не мог: читать-писать умел — и то слава богу! Однако долгая работа трамвайщика оказалась для него своеобразным учебником, мудрым учебником жизни. Последние пятнадцать лет папаша Тхонг работал вагоновожатым. Эта служба сталкивала его со множеством разных людей. Он много всего повидал, наслышался всяких разговоров. Все это стало неотъемлемой частью его жизни. Он хорошо помнил лица мальчуганов, каждый день ездивших в его вагоне в школу. Теперь эти маленькие шалопаи, которых он когда-то утихомиривал, выросли, стали достойными людьми — скромными, вежливыми, а уж в учености-то, конечно, они могли с ним поспорить. Теперь его вмешательство больше не требуется! Иной раз он их даже почтительно приветствует. Что и говорить, все меняется!.. Сколько раз, бывало, он недосчитывался какого-нибудь старика, который всегда ездил в его трамвае, а потом вдруг узнавал, что тот уже умер…
Да, многое можно было увидеть с передней площадки моторного вагона. Изменились прежние лавки: некоторые пришли в упадок и закрылись; другие, наоборот, процветали, были переполнены товарами и покупателями. Каждый день он слушал, как пассажиры хвалили кого-нибудь, хвастались собственными заслугами, а то ругали хулиганов или поносили своих врагов. Ему приходилось выслушивать и справедливые
Ежедневно он наблюдал, как одни и те же люди, обгоняя друг друга, несутся к его трамваю; толкаются, кричат, стараясь первыми протиснуться в дверь. И это вовсе не потому, что они торопятся навестить тяжелобольную жену или спешат по иному срочному делу. О нет, все это только для того, чтобы захватить место и проехать сидя каких-нибудь пять-шесть минут.
Однажды папаша Тхонг заметил, как здоровенный детина, усердно работая локтями, протискивался вперед, чтобы поболтать с приятелем; при этом он так сильно толкнул беременную женщину, что та упала. Приятель его сошел на ближайшей остановке, крикнув на ходу: «Ну, пока, старина!» Папаша Тхонг в сердцах сплюнул прямо на рельсы. Он чувствовал, что если бы не сделал этого, то наверняка схватил бы «старину» за воротник и вытолкнул пинком из вагона…
Перебирая в памяти события минувших пятнадцати лет, папаша Тхонг невольно видел перед собой одни и те же картины: люди мчатся к трамваю, толкаются, чтобы войти первыми, с бою занимают места. Ехать всего несколько минут, но они спорят, даже дерутся из-за местечка поудобнее, точно собираются просидеть тут несколько суток. И так каждый день! Вот почему папаша Тхонг привык думать, что человек от природы завистлив и зол; всякий помнит лишь о себе. В этом мире надо жить, твердо усвоив одно: просить у людей — не то, что у самого себя! Ну, а коли все устроено именно так, то он, папаша Тхонг, может рассчитывать лишь на собственные силы…
Папаша Тхонг не помнил, когда ему в голову пришла мысль отдать Айну в университет. Ему казалось, что эта мечта поселилась в его сердце очень давно, может быть, еще до рождения сына. Окончив столичный университет, Айну получит самое лучшее в Таиланде образование. А вдруг он покажет себя таким усердным и способным, что удостоится государственной стипендии и сможет учиться за границей? Тогда уж его Айну наверняка станет человеком заметным, выдающимся. Но об этом папаша Тхонг боялся даже подумать: слишком уж все это было несбыточно.
Иным людям мысли папаши Тхонга могли бы, пожалуй, показаться просто бредом. На его жалованье даже прокормить семью — троих детей, жену и себя самого — дело нелегкое. Где уж там мечтать об университетах! Однако папаша Тхонг до боли в сердце любил сына и верил в него безгранично. Характер у старого Тхонга был твердый: он не из тех, кто позволяет каким-то «обстоятельствам» распоряжаться будущим его семьи. Своею судьбой он хочет управлять сам. И он добьется своего! Если пожертвовать отдыхом, не пожалеть сил на дополнительную работу, то, конечно, можно одолеть любые невзгоды. И вот после трудового дня, когда кончалась его смена на линии, папаша Тхонг отправлялся в типографию учиться печатному делу. Овладев этим ремеслом, он сделался ночным наборщиком; но работать в типографии каждую ночь папаша Тхонг не мог: целый день он простаивал на ногах в своем моторном вагоне, а у печатного станка тоже не присядешь! На здоровье папаша Тхонг никогда не жаловался, но и его силы начали сдавать. Во время ночной работы папашу Тхонга ни на мгновение не покидала мысль о том, что сын его может учиться, может стать образованным человеком… А денег по-прежнему не хватало. Папаша Тхонг старался откладывать что-нибудь от каждой получки, но ведь кроме повседневных расходов бывали еще и особые — например, во время болезни кого-нибудь из детей. В таких случаях обращались за помощью к Будде и добрым людям. Бронзовый Будда оставался холоден и безучастен. А кое-кто из соседей, к примеру хотя бы судья, соглашался поддержать папашу Тхонга в трудную пору.
Подобно многим людям своего сословия, папаша Тхонг пил, считая это лучшим отдыхом и развлечением. Трудно было бы его осуждать, ведь он работал так много и тяжело, заботясь о благе семьи. Всякий назвал бы его достойным отцом и мужем. Правда, воспитывать детей он не умел, да и не брался за это дело. Легко ли целыми днями на работе, сам едва читать-писать умеешь, где уж тут детей учить? В этом деле он безоговорочно доверял школьным учителям. Бывало, пропустит папаша Тхонг чашечки две-три, разойдется и держит речь перед сыновьями и дочерью: