Избранные произведения в 2-х томах. Том 1
Шрифт:
– Я вижу, у вас в окнах темно.
– Да, конечно!
– оживленно отвечает она.
– Горничная отпросилась и ушла. У нас никого нет.
Мы останавливаемся и смотрим на окна дома номер два, словно никогда их раньше не видели.
– В таком случае, не пойти ли к вам?
– говорю я.
– Если разрешите, я посижу у двери...
Я весь дрожал и очень пожалел, что позволил себе такую смелость. Что, если она обидится и уйдет? Что, если я не увижу ее больше? Ах, мои жалкие отрепья! Я в отчаянье ждал
– Но вам, право, незачем сидеть у двери, - говорит она.
Мы стали подниматься по лестнице.
В прихожей было темно, она взяла меня за руку и повела за собой. Не нужно все время молчать, сказала она, можно разговаривать не стесняясь. Мы вошли. Зажигая свечу, - не лампу, а именно свечу, - зажигая эту свечу, она сказала с коротким смешком:
– Только вы не должны смотреть на меня. Ах, как мне стыдно. Но я никогда больше не сделаю этого.
– Чего вы больше не сделаете?
– Я никогда... нет, боже упаси... я никогда больше не стану вас целовать.
– Не станете?
– сказал я, и мы оба засмеялись.
Я протянул к ней руки, а она уклонилась, выскользнула, перебежала по другую сторону стола. Некоторое время мы смотрели друг на друга, и свеча стояла между нами.
Потом она стала снимать вуаль и шляпку, а ее блестящие глаза были устремлены на меня, следили за каждым моим движением, - она боялась, как бы я не схватил ее в объятия. Я снова попытался ее настичь, споткнулся о ковер и упал; я больше не мог ступить на больную ногу. В смущении я встал.
– Боже, как вы покраснели!
– сказала она.
– Вам очень больно?
– Да, очень.
И мы снова стали бегать вокруг стола.
– Вы, кажется, хромаете?
– Да, я прихрамываю, но совсем немного.
– В прошлый раз у вас болел палец на руке, а теперь болит нога. Сколько же у вас всяких бед!
– Несколько дней назад меня чуть не задавил фургон.
– Чуть не задавил? Вы, верно, опять были пьяны? Господи, какую жизнь вы ведете, молодой человек!
– Она погрозила мне пальцем и стала серьезна.
– Давайте сядем!
– сказала она.
– Нет, только не у двери; вы слишком застенчивы, сядьте вон там. Вы там, а я здесь, вот так... Ах, как это скучно, когда человек застенчив! Все приходится говорить и делать самой, а от вас никакой помощи. Вот, к примеру, вы вполне могли бы положить руку на спинку моего стула, вполне могли бы сами догадаться это сделать. А если я вам это скажу, вы уставитесь на меня, как будто не верите своим ушам. Да, да, я уже не раз замечала, вот и теперь то же самое. Но не пытайтесь меня убедить, будто вы всегда так скромны, иногда вы много себе позволяете. Вы были весьма дерзки в тот день, когда, подвыпив, шли за мной до самого дома и преследовали меня своими шуточками: «Вы потеряете книгу, фрекен, вы непременно потеряете книгу, фрекен!» Ха-ха-ха! Фуй, вы были такой гадкий!
Я смущенно смотрел на нее. Сердце мое сильно стучало, кровь горячей волной разливалась по телу. Какое наслаждение снова сидеть в человеческом жилище, слушать тиканье часов и разговаривать с юной, веселой
– Почему вы молчите?
– Как вы очаровательны!
– сказал я.
– Вы меня покорили, совершенно покорили, я сражен на месте. Никуда не денешься. Вы - самая удивительная из всех... Порой ваши глаза так сияют, я никогда не видел столь чудесного сияния, они подобны цветам. А? Нет, я даже сравнил бы их не с цветами, но... Я страстно влюблен в вас и очень страдаю. Как вас зовут? Вы непременно должны мне сказать, как вас зовут...
– А вас как зовут? Боже, я опять чуть не забыла! Вчера я целый день думала, что нужно будет спросить вас. Нет, вовсе не целый день, я не думала о вас целый день.
– Знаете, как я прозвал вас? Я прозвал вас Илаяли. Как вам это покажется? Тут есть неуловимый звон...
– Илаяли?
– Да.
– Это на каком-нибудь иностранном языке?
– Гм!.. Нет, отнюдь нет.
– Да, это недурно.
После долгих разговоров мы назвали друг другу свои имена. Она села рядом со мной на диван, отодвинула стул ногой. И мы снова начали болтать.
– Вы даже побрились сегодня, - сказала она.
– И вообще вы гораздо лучше выглядите, чем в прошлый раз, правда, вы несколько малы ростом, но не подумайте... Нет, в прошлый раз у вас был действительно невзрачный вид. К тому же палец вы перевязали какой-то отвратительной тряпкой. И в таком виде вы непременно хотели пойти куда-нибудь выпить со мной вина. Нет уж, спасибо.
– Стало быть, вы не хотели пойти со мной из-за моего жалкого вида?
– спросил я.
– Нет, - сказала она и опустила глаза.
– Нет, свидетель бог, не поэтому! Я об этом даже не думала.
– Послушайте, - сказал я.
– Вы, конечно, полагаете, что я могу жить и святым духом, одеваться, как вам вздумается? Но я не могу, я очень, очень беден.
Она посмотрела на меня.
– Вы бедны?
– переспросила она.
– Да, беден.
Пауза.
– Господи, но ведь я тоже бедна, - сказала она и гордо вскинула голову.
Каждое ее слово пьянило меня, проникало мне в душу, подобно капле вина, хотя это была самая обыкновенная девушка, говорившая на жаргоне, довольно развязная и болтливая. Она восхищала меня своей привычкой склонять голову набок и внимательно слушать, когда я говорил что-нибудь. При этом я чувствовал ее дыхание на своем лице.
– Вы знаете, дело в том... но только вы не сердитесь... Когда я лег вчера спать, я протянул к вам руку... вот так... как будто вы лежали рядом. И потом уснул.
– Вот как? Очень мило.
– Пауза.
– Но вы могли сделать это только на расстоянии, - ведь иначе...
– Вы думаете, иначе я не мог бы сделать этого?
– Думаю, что нет.
– Ну уж, от меня вы можете всего ожидать, - сказал я, лукаво взглянув на нее.