Избранные произведения в двух томах: том I

Артюхова Нина Михайловна

— Да, красиво, — согласилась Оля.

Ей сейчас же показалось, что Днем интереснее быть, чем Ночью. К тому же белое платье проще сделать, да и со звездами не возиться. Оля знала, что Зина не очень любит рукодельничать.

— Ты будешь День, Зина, да?

— Нет, нет, я буду Ночь. Распущу волосы…

— Только, Зина, откуда же взять синей материи? Знаешь, можно марлю синькой покрасить. Я тебе сделаю. Будем твое платье вместе шить, хорошо?

— Марля… синька… — Зина презрительно сморщила носик.

Вечером

Зина сидела в беседке, перед ней лежал конверт. Она торопливо писала, прикрывая бумагу рукой — на случай, если вдруг войдут ребята:

«Только никому ничего, это абсолютный секрет, даже маме ничего не говори…»

Через несколько дней Зина получила письмо из Москвы и сказала Оле:

— Ну вот, все в порядке! О моем костюме можешь не беспокоиться — будет у меня костюм.

Потому что Оля уже начинала беспокоиться о Зинином костюме. Свое платье Оля как раз заканчивала. Надежно укрытая от любопытных взглядов кустами акации, она подшивала подол. Зина, присев рядом с ней, следила за однообразным движением иглы.

— Оля, а ты не знаешь, какие будут премии?

— Не знаю. Девочки говорили, что в прошлом году были книжки, конфеты…

Зина легла на траву, закинув руки под голову.

— Первая премия, должно быть, будет книжка, — мечтательно сказала она. — И на книжке написано: «За лучший костюм на маскараде», год и число… Как ты думаешь?

— Не знаю. Может быть.

Зина полежала немножко, обрывая пушистые травинки и мелкие листочки акации, потом вскочила:

— Ну, я пойду. Девочки звали в волейбол играть.

Когда подол белого платья Дня был подшит, Оле потребовалась золотая бумага для солнца…

После тихого часа Зина опять нашла подругу в любимом местечке, за кустами желтой акации.

— Что ты делаешь? — удивилась она. Какую бумагу тебе дали? Золотую нужно, а эта какая-то серо-буро-малиновая! И как ты режешь! Ты совсем не так!

Оля, улыбаясь, продолжала аккуратнейшим образом резать бумагу на тонкие полосы. Получилась длинная бумажная бахрома, чуть волнистая, рыжевато-коричневатого цвета.

— Это бороды для четвертого отряда.

— Какие бороды? Зачем тебе бороды? А солнце?

— Солнце я успею сделать завтра, я обещала помочь Анне Павловне. Мальчики совсем не умеют вырезать, у них бороды какие-то выщипанные получаются. Уж сколько бумаги напортили!

Зина пожала плечами. Ей казалось, что во время маскарада все ребята будут в некотором роде соперниками. Досадно стало, что Оля так хлопочет для каких-то бородатых мальчиков.

Неловко, конечно, об этом говорить, в особенности Оле. То, что другим девочкам сказать было бы просто неудобно, Оле сказать невозможно.

А Оля думала: «Может быть, немножко завить бороды? Если вот так провести ножницами по каждой тонкой бумажной полосе?..

Нет, не годится. Слишком растрепанные получатся, солидности в них не будет, пусть лучше прямо висят… А солнечные лучи — как их сделать? Просто из бумаги или подклеить на тонкий картон, чтобы стояли?»

Которую ночь во сне даже снится все это. Интересные снятся сны, с продолжениями. Как закроешь глаза — тут тебе и солнце, и луна, и облака легкой белой материи, которую нужно поскорее кроить… Хорошо!

* * *

Первыми выбежали из дома пираты. В развевающихся белых плащах, с чалмами на головах, с размалеванными до неузнаваемости лицами, они носились по лужайке, испуская ликующие вопли. Потом робко и застенчиво стали спускаться по ступенькам девочки из пятого отряда.

Девочки-цветы в белых, розовых, сиреневых юбочках, с венчиками на распущенных волосах. Они останавливались на дорожках, разглядывали друг друга, сторонились буйных пиратов, берегли свои непрочные, бумажные одеяния.

Леня Жегалов, председатель совета лагеря, остановился перед группой маленьких серьезных бородатых мальчиков с деревянными мечами в руках.

— Тоже пираты? — спросил Леня.

Старший из бородатых мальчиков оскорбленно ответил:

— Мы не пираты, мы — богатыри!

— Простите, товарищи богатыри, не разглядел, напутал. Как же, как же, шлемы у вас, кольчуги, очень здорово сделано!

— Большая разница — богатыри или пираты! — Маленький богатырь никак не мог примириться с нанесенной ему обидой. — Богатыри нашу землю от врагов защищали, а пираты сами чужие земли грабили.

— Не землю — море, — поправил один из пиратов.

— Тем хуже! — не сдавался богатырь. — Все равно агрессоры!

Пираты смутились. Сережа Ильин, самый длинный из них, примирительно сказал:

— Ты, Илюша, на нас не сердись, мы ненастоящие.

— Я не Илюша, а Боря, или не узнал?

— Я говорю «Илюша» в том смысле, что ты, должно быть, Илья Муромец?

— В этом смысле ты угадал, — с важностью согласился Боря, прикрывая ладонью глаза от солнца (которое, впрочем, давно уже село) и вглядываясь в даль, точь-в-точь как главный богатырь в Третьяковской галерее.

Вглядевшись в даль, Илья Муромец вдруг сказал:

— Победа!

— Кого победил, богатырь?

— Не я победил, а Зинина мама на «Победе» приехала.

Со стороны шоссе мягко выкатилась голубая «Победа» и остановилась, будто заблудившись среди деревьев. Оля и Зина бежали к ней.

Зинина мама, артистка, оперная певица, несколько раз приезжала в лагерь. Она пела на торжественном открытии. Оле очень нравился ее голос. Даже когда Зинина мама не пела, а просто разговаривала, казалось, что у нее где-то в глубине горла дрожит музыка.