Избранные произведения в одном томе

Гарднер Лиза

— Поехали, — сказал Куинси и направился к машине, не сказав больше ни слова.

За годы, прожитые с Рэйни, Куинси научился уважать ее право на молчание. Она могла глубоко погрузиться в свои мысли, переставала смотреть в глаза, ее взгляд все чаще и чаще устремлялся вдаль, к высоким елям, словно Рэйни пыталась усилием воли покинуть этот мир.

Когда они добрались до Астории, Рэйни свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, точно в поисках опоры. В ее глазах появилось

что-то затравленное, безумное.

Куинси часто задумывался — не таким ли был ее взгляд в те минуты, когда ее била мать? Иногда этот образ возникал в его сознании с невыносимой четкостью. Маленькая, беззащитная Рэйни, скорчившаяся на полу. Взрослая, пьяная Рэйни с надломленной душой. Два лика его жены: прошлая жизнь, от которой она пыталась убежать, и неизвестность будущего, которая ее пугала.

Рэйни знала, куда они приехали — на кладбище. Она иногда приходила сюда с Куинси — и, как он догадывался, много раз бывала здесь одна.

Рэйни направилась прямо к могиле. Посмотрела на каменного ангела. А потом, не в силах совладать с собой, погладила его пальцами по щеке.

— Сегодня арестовали Чарлза Дункана, — сказал Куинси. — Я хотел, чтобы ты — и они — услышала об этом от меня. Дункан сознался в убийстве Авроры и Дженнифер Джонсон. Он сделал официальное заявление, и его слова записаны на пленку.

— Он сознался? — с изумлением переспросила Рэйни.

— Это была идея Мака. Имея на руках отчеты экспертов, Сандерс и остальные довольно ясно представили себе, что произошло той ночью. Последовательность событий, детали. Тогда Сандерс вызвал Дункана. И сказал, что у них есть новая улика: они нашли в бумагах Дженнифер товарный чек на видеокамеру. Она купила ее, чтобы следить за няней. Выяснилось, что камера была встроена в плюшевого медвежонка, игрушку Авроры.

— Это правда?

— Нет. Мак все выдумал. Чистый блеф. Было не так просто это сделать, но, повторяю, тут-то нам и помогли отчеты криминалистов. Сандерс ткнул Дункана носом кое в какие подробности, и тот раскололся. А главное, вовремя. Один из наблюдателей сообщил Сандерсу, что Дункан выслеживал молоденькую продавщицу, работавшую в магазине по соседству.

— Слава Богу, — Рэйни всхлипнула. — Все кончено. Дело сделано.

— Да, — хрипло сказал Куинси. — Дело сделано, Рэйни. Сделано.

— Я не хочу, чтобы мне снова снились кошмары. — Рэйни заплакала. — Не хочу снова тянуться во сне к маленькой девочке, которую я не могу спасти! Мир жесток. Все, что мы делаем, безнадежно. Я теперь даже не знаю, что значит любить. У меня осталась только ненависть.

Она прижалась к его груди, плача и что-то объясняя. Куинси не очень понимал, что она говорила. Он просто держал жену в объятиях, позволяя ей выговориться. Потом погладил ее по спине, потрепал короткие неровные пряди на затылке. Он хотел вдохнуть в нее силу, словно его любовь могла исцелить Рэйни. И совсем не удивился, когда она отступила на шаг и вытерла глаза.

Они

молча вернулись в машину. Молча поехали домой. А потом, вечером, когда она сказала, что хочет повидаться с Дуги, Куинси отпустил ее — и помолился, чтобы она, ради него и ради всех остальных, не поехала в бар.

В комнате Дуги появился новый предмет: фотография его матери из школьного альбома, увеличенная и вставленная в красивую рамочку. Ее принесла Лора. В знак признательности Дуги начал говорить старшим «пожалуйста» и «спасибо», что каждый раз вызывало у Рэйни ощущение чего-то нереального.

У мальчика, вероятно, был хороший день, потому что, когда она приехала, он играл в комнате с новой машинкой. На улице надвигался ливень, стояла кромешная мгла, так что даже Дуги предпочел провести этот вечер под крышей.

Рэйни, поджав ноги, села на пол. Дуги возил машинку по матрасу.

— Р-р-р-р… р-р-р…

— Как тебе доктор Браун? — спросила Рэйни.

Мальчик пожал плечами:

— Нормально.

— У него в кабинете хорошие игрушки?

— Одни Человеки-Пауки, — серьезно отозвался Дуги. — Что такого хорошего в Человеке-Пауке? Настоящий герой — это Человек-Жук. Р-р-р-р…

— Может быть, ты сумеешь открыть доктору Брауну глаза. Когда ты с ним увидишься?

Дуги перестал катать машинку и озадаченно взглянул на Рэйни:

— Еще раз? Я у него уже был!

Рэйни засмеялась:

— Это называется лечением, Дуги. Чтобы выздороветь, придется потратить не один день. На это нужно время.

— Но там одни разговоры.

— Что ж, может быть, ты полюбишь Человека-Паука.

Дуги скептически взглянул на нее и снова принялся возить машинку по матрасу.

По дороге домой Рэйни подумала о мальчике и улыбнулась. Дела у него пошли на лад. Он по-прежнему недолюбливал Стэнли, по-прежнему с грустью вспоминал об огне. Но в то же время все больше осваивался в доме — играл, отдыхал, становился частью семьи, возможно, сам того не сознавая. Рэйни сочла хорошим знаком, что у него появилась фотография матери. Дуги время от времени рассказывал ей какую-нибудь историю из своей жизни. Некоторые его рассказы казались фантастическими. Мальчик по-своему переосмысливал собственное прошлое. Это, судя по всему, успокаивало его, давало возможность заглянуть в будущее.

У него была надежда. В отличие от многих других детей. В отличие от Авроры Джонсон. Эта мысль снова причинила ей боль — даже спустя столько месяцев. Рэйни почувствовала, как в глубине ее сознания сгущается мрак, как предательская тяжесть давит на плечи.

Она думала о детях, у которых не было шанса, о преступниках, вышедших на охоту. Быть может, где-нибудь сейчас в постель укладывают восьмилетнего мальчика, которому не суждено дожить до утра. Быть может, маленькую девочку вот-вот похитят из родного дома, пока ее отец и мать будут безмятежно спать в соседней комнате.