Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Ри так взвизгнула от восторга, что в номере задребезжали окна. Я смотрела на мужа в полнейшем изумлении.
— Но я не взяла ничего нарядного… Я не думала…
— Я позволил себе вольность бросить в чемодан платье и обувь.
У меня глаза полезли на лоб, но лицо Джейсона осталось непроницаемым. Он явно что-то задумал. Я только теперь это поняла. В какой-то момент мне вспомнилось предостережение Уэйна. Может, Джейсон знает, чем я занимаюсь. Догадался, что я пытаюсь отследить его блуждания в Сети, и теперь… попытается закормить и напоить меня до
Я удалилась в нашу часть люкса, где надела переливающееся синее платье, которое прихватил для меня Джейсон, а также доходящие до колен сапоги из черной кожи. Для Уэйна я в это платье еще не наряжалась. Интересно, известно ли об этом Джейсону, подумала я и снова ощутила смутное беспокойство.
Тут в комнату влетела Ри, кружась в клюквенного цвета платьице, расшитом цветочками и дополненном гигантским петельным бантом на спине.
— Мамочка, расчеши мне волосы! Время причесывания, мамочка! Хочу выглядеть сказочно!
Я собрала ее волосы в пучок на макушке, оставив лишь несколько завитков, которые, спускаясь, обрамляли личико. Потом уложила и залила лаком собственные золотистые локоны, обнаружив косметичку, также приготовленную моим заботливым мужем для нашего отдыха. Подвела глаза, подрумянила щеки и добавила блеска губам. Ри, получив лишь маленькую порцию помады, недовольно надулась, так как лично она полагала, что чем больше на тебе косметики, тем «сказочнее» ты выглядишь.
В дверном проеме ванной возник Джейсон. На нем были темные слаксы, которых я никогда прежде не видела, насыщенного сливового цвета рубашка и темный, в крапинку, спортивный пиджак. Никакого галстука. Две верхние пуговицы плотно облегающей рубашки были расстегнуты, подчеркивая крепкую шею. И тогда я ощутила легкое покалывание в самом низу живота, чего ни разу не ощущала за последние четыре месяца.
Мой муж — привлекательный мужчина. Очень, очень привлекательный.
Я подняла глаза. Наши взгляды встретились, и тогда-то я ее и почувствовала — глубокую, до самых костей, мелкую дрожь.
И мне стало страшно.
Джейсону захотелось прогуляться. Вечер принес с собой бодрящий февральский холодок, но дождя не было, и тротуары оставались чистыми. Ри предложение отца пришлось по душе, как, впрочем, и все остальное в этом семейном отпуске. Она шла между нами, вложив левую ручку в руку Джейсона, а правую — в мою. Когда дочь досчитывала до десяти, мы поднимали ее в воздух, и она радостно визжала, привлекая внимание проходящих мимо пешеходов.
Они улыбались нам — хорошо одетой семье, выбравшейся на отдых в большой город.
Сначала мы придерживались красной линии, которой отмечен знаменитый маршрут Пола Ревира — к старому зданию парламента, — потом повернули налево и, миновав парк Бостон-Коммонс, вышли к театральному району. Я узнала отель «Фор сизонс», в котором проводила свои «спа-вечера», и, приближаясь к нему, держа дочь за руку, не посмела даже мельком взглянуть на стеклянные двери. Это было равносильно возвращению на место преступления.
К счастью, Джейсон утянул нас в сторону, и вскоре мы вошли в очаровательное бистро, где в воздухе стояли ароматы свежевыжатого оливкового масла и рубинового
Я даже заморгала от изумления, глядя на мужа, с которым жила уже пять лет, но так и не нашлась, что сказать. Между тем Ри, немного поерзав на своем деревянном стуле, обнаружила корзинку для хлеба и, сунув руку под льняную скатерть, выудила длинную и тонкую хлебную палочку. Сразу же откусив половину и, по-видимому, оставшись довольной произведенным хрустом, она принялась грызть остальное.
— Тебе следовало бы положить на колени салфетку, — сказал Джейсон. — Вот так.
Он продемонстрировал, как именно нужно поступить с салфеткой, и Ри последовала его примеру. Потом муж помог придвинуть ее стул поближе к столу и объяснил, для чего нужны те или иные столовые (тут они были серебряные) приборы.
Появился официант. Он пролил элегантные лужицы оливкового масла в наши хлебные тарелки, к чему Ри уже приучилась за время наших обычных прогулок по Норт-Энду. Она принялась обмакивать в масло ломтики хлеба из корзины, а Джейсон повернулся к официанту и тихим голосом заказал бутылку «Дом Периньон».
— Ты ведь не пьешь, — запротестовала я, как только официант, согласно кивнув, снова исчез.
— Но ты же выпьешь бокал шампанского?
— Возможно.
— А я с удовольствием составлю тебе компанию.
— Зачем?
Джейсон лишь улыбнулся и вернулся к меню. В итоге я занялась тем же, хотя мысли в голове завертелись всякие. Может, он собирается меня напоить. А потом, когда Ри отвернется, столкнет в залив. «Не приближайся к воде на обратном пути, — сказала я себе, будучи уже на грани истерики. — Держись противоположной стороны улицы».
Ри решила, что будет пасту «волосы ангела» с маслом и сыром. И порадовала нас, сделав заказ приятным, чистым голоском и добавив «пожалуйста» и «спасибо». Я, в свою очередь, хотя и бормотала что-то, как идиотка, в конце концов все же сподобилась заказать морские гребешки с грибным ризотто.
Джейсон взял телятину.
Принесли шампанское. Официант умело продемонстрировал, как можно открыть бутылку с легким хлопком, и разлил вино по тончайшим высоким бокалам. Залюбовавшись искрящимися пузырьками, Ри заявила, что это самый чудесный напиток из всех, которые она когда-либо видела, и что она тоже хочет.
Джейсон сказал, что она сможет его попробовать, когда ей исполнится двадцать один.
Надув губы, наша дочка вновь принялась обмакивать хлеб в оливковое масло.
Джейсон поднял первый бокал. Я взяла второй.
— За нас, — провозгласил он, — и за наше будущее счастье.
Я кивнула и послушно пригубила. Пузырьки ударили в нос, и я подумала — уж не знаю, с какой стати, — что сейчас заплачу.