Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

Берестов Валентин Дмитриевич

ОТЦУ

Отец мой! Ты не шлешь известий Уж целый год семье родной, Но дни, когда мы были вместе, Во сне встают передо мной. И оживает прожитое: камыш и даль родной реки, И ты, склонившись над водою, Глядишь устало в поплавки. Вновь я, малыш, с тобою рядом Стою, молчание храня, А ты таким приветным взглядом Порою смотришь на меня… И вновь попутная телега Стучит, клубится пыль дымком. И старый конь, устав от бега, Плетется медленным шажком. Ни звука тишь не нарушает. Лишь глупый перепел с утра Не умолкая повторяет Все

«спать пора» да «спать пора». И жизнь опять течет сначала, Все той же радостью полна, Как будто нас не разлучала неумолимая война. Как будто были сном кошмарным Все потрясенья и нужда, А утро светом лучезарным Их разогнало без труда. 1942

ТАШКЕНТСКИЕ ТОПОЛЯ

Деревья величавые спилили. На месте их десяток низких пней. Вы в виде тополей прекрасны были, Но стали в виде топлива нужней. Когда же канет в вечность год печальный И будет вновь цвести и петь земля, Не скоро здесь, на улице центральной, Поднимутся другие тополя. Тогда померкнут в памяти страданья. Но иногда в ряду дерев просвет Пробудит вновь в душе воспоминанья О муках пережитых грозных лет. 1942

«В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны…»

В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны. Мы — современники сражений дотоль неслыханной войны. И хоть удел наш — боль разлуки, хоть нами кинут край родной, Хотя гнетет нас бремя скуки и серость жизни тыловой, Хоть больно в лицах изможденных найти глубокие следы Голодных дней, ночей бессонных, забот вседневных и нужды, Хоть тяжело однообразье железных дней перенести И возмущаться этой грязью, повсюду вставшей на пути: Тем духом мелкого расчета, трусливой жаждой барыша, Когда под маской патриота скрывают рыло торгаша, Когда на складах, в ресторане вор верховодит над вором И в государственном кармане свободно шарят, как в своем, Когда с досадой, даже злобой пришедших с просьбою помочь Администратор твердолобый привычным жестом гонит прочь, Когда, себе готовя смену, калечат матери детей Привычкой к торгу и обмену, и суете очередей, — Хоть нас гнетет необходимость, но все мы вынести должны. Пора понять неповторимость, величье грозное войны, Неповторимы наши муки, и испытанья, и нужда, И вспоминая, скажут внуки: «Зачем не жили мы тогда?» А мы пройдем, хоть путь наш труден, терпя, страдая и борясь, Сквозь серый дождь тоскливых буден, сквозь голод, холод, скорбь и грязь. 1942

В ОЧЕРЕДИ

— Посмотри, как нахально втирается дед! Гражданин, нужно очередь раньше занять! Что же будет, коль все перестанут стоять? — Счастье, милые! — мы услыхали в ответ 1943

В ЧИТАЛЬНЕ

День промелькнул за окнами читальни, Как будто люди жили без меня. С вокзала я гудок услышал дальний. Прошел трамвай, сверкая и звеня. Вы, делавшие мир светлей и лучше! Вы, жизнь свою отдавшие борьбе! Спасите нас! Спасите наши души, Не дайте утонуть в самих себе. Не дайте превратиться в жалких тварей, Каких рождала нищая страна: В Молчалина, учителя в футляре Иль пескаря из сказки Щедрина. 1943

В «ЧУКОККАЛУ»

Я Тебе, Чуковскому Корнею, Автору и Деду моему, Напишу

посланье как умею И размер классический возьму. Это Ты виновен, что в починке Я пробыл среди больничных стен, Получил зеленые ботинки, Гимнастерку, брюки до колен. Щеголем с какой-нибудь картинки Стал я после долгих перемен. Ты сказал — и сделано. Не странно, Что всего достичь ты словом мог. Ведь в Евангелье от Иоанна Сказано, что слово — это Бог. 1943

ПИСЬМО ОТ БАБУШКИ

Пробудили эти строки Рой забытых голосов, Переливчатый, далекий, Тонкий-тонкий звон часов. Хорошо, когда приснится Счастье детского мирка, Как, любуясь Аустерлицем, Я водил по половицам Дутых пуговиц войска, Как на лаковой иконе Над кроватями в углу Лебедями плыли кони В позолоченную мглу. 1943

ОТГОЛОСОК

1

Вижу я лестницы школьной ступени. И в окруженье подружек на ней Ты, героиня моих сновидений, Ты, собеседница музы моей. Книжные странствия в зное пампасов, Свайные хижины папуасов, Пальмы, пираты, индейцы, ковбои — Все заслонилось тобою. Мы не бывали наедине, Ты и вблизи оставалась мечтою, И мне казалось, что я не стою Даже того, чтоб ты снилась мне.

2

На вечере школьном, не зная покоя, Глаза проглядев, я тебя находил. Всю школу хотел я наполнить собою, Толкался, дурачился, пел и шутил. Как я хотел ничего не скрывать И, не стыдясь своих рук неуклюжих, Вырвать тебя из толпы подружек, Вызвать на танец и другом назвать. Алые бабочки — ленты на косах, Милого голоса сдержанный тон. Так вот всю жизнь и живет отголосок Этих времен. 1943

ДОМОЙ

Будет день, когда у перрона, Фыркая, станет поезд мой. Взбегу по звонким ступенькам вагона. Гудок прокричит: «Домой! Домой!» Игрушечно-глиняные кишлаки. Поля. Тополя. Бесконечные степи. Дымные контуры горной цепи. Кофейная гуща бегущей реки. Степи и горы в зной уплывут. В пыли растворится последний верблюд. Сизые кряжи пройдут вдалеке. Ближе, всё ближе к великой реке. Скоро там, за стеною лесов, Напоминая прежние дни, Вспыхнут знакомых ночных городов Освобожденные огни. 1943

ЗИМНИЙ БОР

В этот дымный и стынущий бор, Под его многоскатную крышу, Я войду, как в морозный узор, И услышу седое затишье, Где под белою хвоей снегов Голубая колышется хвоя, А на хруст осторожных шагов Откликается пенье живое. 1943

«С утра разубран в иней городок…»

С утра разубран в иней городок — Наряд безукоризненный и строгий. А вместо луж на серебре дороги Блестит двойными стеклами ледок. 1943