Избранные произведения. Том 6. Проклятые (сборник)
Шрифт:
– Погибла. Больше года назад.
Уилл долго молчал.
– Простите, я не знал.
– Здесь, в этом мире, - пробормотал Кальдак. - Я не мог ее спасти, не мог ничего поделать, мог только смотреть.
Наступила долгая тишина, потом Уилл опять заговорил.
– Если вы не возражаете, я мог бы сочинить небольшую мемориальную вещь в ее честь. Я мог бы использовать массудские тональности, чтобы это было вам более приемлемо.
Люди говорят о своих умерших с воодушевлением, тогда как другие расы - исключительно о живых, это Кальдак знал. Они пишут картины, рассказы, музыку, делают
Один сон сменился другим. Снова Уилл говорил успокаивающе:
– Сейчас мы вне опасности. Пересекаем юго-западный массив. Скоро будем на центральной базе. Там в госпитале для вас зарезервирована именная койка.
Кальдак видел, что его друг окружен фигурками поменьше и разговаривает с ними на непонятном языке. Вот он оглянулся и настроил свой транслятор на массудский.
– Это - кантарийцы. После того, как мы спасли их деревню, некоторые из них решили идти с нами. Хотели помогать. Мне говорили, что это было что-то вроде прорыва. Знаете, Кальдак, если бы не вы, мы все также дрались бы между собой, вместо того, чтобы помогать вам. Кальдак оказался в состоянии повернуть голову и увидел, как маленькие аборигены жмутся к более высокому и крупному человеку. Они были приблизительно того же размера, что гивистамы или лепары. Странно было смотреть, как они толпились вокруг Уилла, который улыбался им сверху вниз, и разговаривали с ним эльфийскими голосами, покуда человек не отослал их. Они почти боготворили его.
"Но ведь так же нельзя, - подумал он. - Разумные существа должны уважать друг друга, как равных".
– Славный народец эти кантарийцы, - Уилл закрыл дверь и вернулся к койке Кальдака. Командиру послышался шум битвы, и Уилл успокоил его.
– Это просто погода. Вы же знаете, какова она здесь.
– Ужасная. Бесконечный дождь и всюду влажность.
– Другие не замечают этого. С’ванские исследователи считают, что она во многом напоминает нашу. Во всяком случае, она менее стабильна, чем в других мирах. Говорят, что в других мирах Узора погода показалась бы нам очень неприятной. Но я думаю, мы везде могли бы чувствовать себя как дома.
– Как цивилизованные существа могут чувствовать себя как дома в таком ужасном месте?
– Кантарийцы же чувствуют.
– Они не цивилизованные.
– Мы - тоже, помните? Может быть, поэтому мы с ними так и ладим.
Кальдак думал об этом, когда он проснулся на удобной кровати в главном госпитале центральной базы. Боль была гораздо слабее. Гивистамский медик, осматривавший его, щелкнул зубами от удовольствия, когда командир открыл глаза.
– Сколько прошло, - сразу спросил Кальдак.
– Десять дней, командир. - Медик считывал показания с мониторов. По его команде кровать приняла сидячее положение. Он увидел, что лежит в персональной палате, сообразно рангу.
– Есть ли на базе офицер-землянин, Уилл Дьюлак? Я понимаю, вы можете не знать, но если бы вы навели справки, я был бы признателен.
– В этом нет необходимости, командир. - Он дал Кальдаку пилюлю, которую тот послушно проглотил. -
– Разве?
– Естественно, ведь он - региональный командир.
– Региональный командир? - Кальдаку эти слова показались чужими, как будто амплитурскими.
– Да. Много сражений выиграли люди, после того как явились сюда. Они сейчас вытесняют криголитов обратно за континентальную границу. Говорят, что десанты людей уже наносят удары по их складам у подножий восточных гор.
– А что известно о моей группе? Южный сектор, части 2 и 3.
– Те, кто выжил в битве, где вас ранили, сражаются вместе с людьми.
Странная все-таки вещь - война. Верно ли, что ваши воюют лучше в компании людей?
– Не замечал.
Медик, видимо, не расслышал.
– Время ожиданий и надежд. Кое-кто говорит, что люди выгонят криголитов, мазвеков и амплитуров из Кантарии к концу года.
– Невозможно. У врага слишком прочные позиции, он слишком хорошо укрепился. Их линии снабжения безопасны и...
Неожиданно медик перебил его. До сих пор не случалось, чтобы гивистам перебивал массуда.
– Для людей это ничего не значит. Это понятно, ведь они нецивилизованные. Я видел записи. Представьте себе: самые свирепые и агрессивные существа в мире, и при этом - с разумом. Это и есть люди. Хотя, - добавил он после мгновенного колебания, - у них есть хорошая музыка.
Двойные веки моргнули в ровном, мягком больничном свете. Форма медика была украшена значками его специальности.
– Расскажите мне что-нибудь.
– Если смогу, командир. - Он проверил хронометр, и Кальдак отметил длину его пальцев, похожих на когти, слишком больших для его расы. Может быть, они имели какую-то практическую функцию.
– Что вы думаете о людях?
– Лично я?
– Да.
Медик задумался. Гивистамы предпочитают групповой обмен мнениями.
Через минуту он сказал:
– Сам я с ними мало сталкивался. О подлинной культуре и высокоцивилизованном воспитании они мало что знают, вопреки их претензиям. Меня восхищает их цепкость и их боевые качества, хотя я бы сам с ними не общался. Но их присутствию я рад, потому что от меня воевать не требуется. Люди сражаются и умирают за Гивистам и за наших.
– Они сражаются ради собственных целей, - поправил Кальдак.
– Их страсть к странным видам удовлетворения хорошо известна, - гивистам щелкнул когтями-пальцами. - Это лишь подтверждает их нецивилизованный статус. Меня не волнует, по каким причинам они воюют. Важно, что благодаря этому остальные защищены.
– Нет, я имел в виду, как вы воспринимаете их на личном уровне?
– Я сам знаю немногих людей. Те, с кем я имел дело, всегда очень признательны за хорошее лечение, точно это - особая услуга, а не неотъемлемое право. Они знают цивилизованное поведение, но не очень понимают, и естественное считают необычным. Лично же общаться с ними у меня нет желания. Будь я с ними в одной комнате, я бы, наверное, начал стучать ногами в дверь, стараясь убежать. Но здесь, - он обвел жестом медицинский комплекс, - я больше всего общаюсь со своими, есть здесь также группы С’ванов, о’о’йанов, даже юла и массуды. В общем, я не одинок среди людей.