Избранные произведения
Шрифт:
«Достаточно, — подумал он, — чтобы заставить этого олуха выпустить меня отсюда». Но он совсем забыл, что вчера вечером слуга наотрез отказался от денег.
В девять часов слуга появился с подносом изысканнейших блюд. Несмотря на свое положение узника, наш герой атаковал завтрак с бесстрашием и решимостью боевого генерала. Через двадцать минут на тарелках остались лишь скорбные останки яств. Позавтракав, доктор спросил слугу:
— Послушай, сделай одолжение…
— Слушаю вас, сеньор.
— У меня пятьдесят мильрейсов — они твои, а завтра ты
— Невозможно, сеньор, — ответил слуга с улыбкой, — я служу только своему хозяину.
— Но твой хозяин никогда не узнает, что я дал тебе деньги, ты можешь объяснить мой побег своей оплошностью или случайным стечением обстоятельств, и мы оба будем спасены.
— Премного благодарен, но я не могу взять эти деньги.
Неподкупностью слуги доктор был обескуражен. На лице его было написано отчаяние, и, чтобы прийти в себя, ему пришлось допить остатки бургундского. Слуга же ничуть не был взволнован и вежливо предложил кофе. Отхлебнув кофе, доктор возвратил чашку. Не говоря ни слова, слуга собрал посуду и вышел. Однако через полчаса он вернулся, чтобы доложить, что хозяин готов принять доктора Антеро.
И хотя доктору так не терпелось положить конец своему заточению и узнать причину полученного от майора приглашения, мысль о том, что сейчас он увидит этого загадочного и ужасного майора, напугала его.
Инстинктивно он ощупал карман и только тут вспомнил, что перед сном положил пистолет под подушку. И теперь на глазах у слуги не мог достать его.
Слуга запер за доктором Антеро дверь и пошел вперед, указывая дорогу нашему несчастному герою. Они прошли уже знакомый доктору коридор и оказались в небольшой зале. Тут слуга оставил доктора, чтобы доложить о нем майору. Вернувшись через несколько минут, он сообщил, что хозяин ждет его, и провел в соседнюю комнату.
В глубине комнаты в кожаном кресле, закутавшись в широкий желтый халат, сидел высокий, худой старик.
Доктор сделал несколько шагов и остановился, однако старик указал ему на стул прямо напротив себя и предложил сесть.
Доктор повиновался.
Последовала недолгая пауза, во время которой доктор мог рассмотреть человека, сидящего перед ним.
Волосы у майора были совершенно седые, кожа — мертвенно-бледная, глаза ввалились, но еще светились каким-то слабым светом, словно пламя догорающей свечи.
Тонкие губы старика были бледны, а нос, кривой, как клюв орла, нависал над такими же седыми и редкими усами.
Внешность майора не производила бы столь отталкивающее впечатление, если бы не густые, сросшиеся на переносице брови и привычка хмурить лоб, отчего образовались глубокие поперечные морщины, которые издали казались продолжением и без того длинного носа.
Даже независимо от того положения, в котором оказался доктор, фигура майора могла бы внушить страх. Очень возможно, что майор был личностью исключительной, но вид его отвращал глаза и сердца собеседников.
Наконец доктор Антеро отвел
— Я говорю с доктором Антеро да Силва? — медленно проговорил майор.
— Ваш покорный слуга.
— Слуга господа, — заметил майор с загадочной улыбкой и продолжал: — Доктор философии?
— Да, сеньор.
— Я хорошо знал вашего отца, мы были друзьями во время Войны за независимость. Он был на два года меня старше. Бедный полковник! Я и сегодня скорблю о его смерти.
Молодой человек воспрянул духом: разговор принимал приятный оборот; майор оказался другом отца и вполне мирно разговаривал с ним. Доктор оживился и сказал:
— Я скорблю вместе с вами, сеньор.
— Хороший был человек, — продолжал майор, — честный, веселый, смелый.
— Да, сеньор.
Майор с трудом приподнялся, опираясь о ручки кресла, и закончил торжественным тоном:
— Более того, он был в согласии с тем, кто сошел с небес!
В глазах доктора отразилось недоумение: он не совсем понял Последнюю фразу майора. Вряд ли майор имел в виду религиозные чувства отца, который был известен в свое время как непреклонный атеист. Однако, не желая противоречить старику, он попытался в то же время как-то прояснить этот вопрос.
— Действительно, — сказал молодой человек, — мой отец был глубоко религиозен.
— Быть просто религиозным — дело пустое, — ответил майор, играя кистями халата, — я знаю многих религиозных людей, которые тем не менее не чтут тех, кто послан нам небом… Надеюсь, отец ваш воспитывал вас в почтительности.
— Да, сеньор, — пробормотал доктор Антеро, озадаченный странными словами майора.
Потерев несколько раз руки и подкрутив усы, майор обратился к собеседнику:
— Скажите, вас хорошо принимают в моем доме?
— Великолепно.
— Тогда, если хотите, оставайтесь здесь.
— Это была бы большая честь для меня, — ответил доктор, — но, к сожалению, я вынужден отказаться, я слишком поспешно оставил все свои дела в городе, когда получил вашу записку. И очень хотел бы знать: чем обязан?
— Я нуждаюсь в вашем обществе и хочу вас женить. Взамен я предлагаю вам все мое состояние.
Доктор изумленно смотрел на старика, и тот, поняв состояние молодого человека, спросил улыбаясь:
— Чему вы удивляетесь?
— Я…
— Вас смущает женитьба, не так ли?
— Да, признаюсь, что… И почему в качестве жениха приглашен именно я?
— Ваше удивление мне понятно, оно свойственно людям земного воспитания, я же придерживаюсь тех взглядов, что уважают на небесах. Ну, так по рукам?
— И все же, господин майор, почему вы избрали меня?
— Я был другом вашего отца и, глубоко чтя и уважая его память, хочу женить вас на моей единственной дочери.
— Так речь идет о вашей дочери?
— Да, сеньор, о Селестине.