Избранные сочинения в 2 томах. Том 1
Шрифт:
Защемило сердце. «Почему она ничего не сказала? Она же все знает. Проверка решит многое… Неужели позабыла?» думал Гасанов, с надеждой и тоской провожая глазами маленькую фигурку Мариам.
Ветер усилился. Он выл и бесновался на вершине железной башни, хлопал оторванной доской, гремел, ударяя ею по железу. Казалось, что где-то наверху гудел неведомый колокол.
Волны перекатывались через мостик, взлетая на настил, и, шурша, разбегались по доскам. Они ударяли снизу — и тогда вздрагивала дощатая палуба на пятидесятиметровых железных
Лодка, поднятая ребятами на островок, была закреплена канатами.
Мариам на минуту задержалась у входа в комнату отдыха, с тайной гордостью наблюдая за своими питомцами. Как-то они себя дальше покажут?
Воспитывая этих молодых комсомольцев, Мариам старалась привить им любовь ко всему новому, показать романтику в профессии мастера-нефтяника. Ребята почувствовали, что в любом деле надо прежде всего найти применение своих творческих сил — тогда оно покажется удивительным и интересным…
«И пусть это приходит через увлечение «плавучими лабораториями», — не раз думала девушка. — Ребята ищут скрытые, еще не использованные возможности в простом мотоциклетном моторе. Они хотят выжать от техники все, что она может дать, разобраться в ней до конца, чтобы потом строить самим и новые моторы и пока еще никому не известные приборы и автоматы для управления всей сложной и многообразной техникой на морских нефтепромыслах. Нам нужна новая техническая молодежь, с острым, пытливым умом, нам нужны изобретатели! Такие же, как Гасанов и… может быть, Васильев…»
…Спускался вечер. Волны метались, как тени. Только седые гребни мелькали в темноте.
— Видно, домой сегодня не добраться, — сказал Гасанов, смотря на тусклые, еле заметные огни берега. Он повернулся к Григоряну: — Ну что ж, останемся здесь до утра. Вот только «детский сад» меня беспокоит. С непривычки эти «специалисты» вволю натерпятся страха.
— Зачем страха? — удивился мастер и широко развел руками. — Они, как и мы, тоже знают, что такое доставать нефть в море. Пусть теперь своими глазами увидят, где легко, где трудно. Очень хорошо! Привыкать надо… И пусть они не думают, что для комсомольцев может даже существовать слово «страх»!..
Гасанов передернул плечами и, помолчав, сказал:
— Передай по радио, что ребята сегодня не приедут. Наверное, матери уже беспокоятся… Новая забота!.. Час от часу не легче!
— Мариам позвонила, — сдержанно проговорил мастер. Затем он долго стоял молча, опустив руки, ожидая дальнейших распоряжений.
Инженер уже забыл о нем… Вспомнил, что домой ему звонить незачем: Саида уехала на испытания… Редко-редко, увлеченная своим делом, эта странная женщина вызовет его к радиоаппарату. Но не нужно думать об этом!
Крепко держась за поручни, Гасанов пробирался в комнату отдыха. Скользкие, мокрые доски вздрагивали от ударов волн. Крупные, тяжелые брызги хлестали его по лицу, ветер прижимал к перилам. Иногда клокочущая и шипящая волна перекатывалась через мостик, и Гасанову казалось, что он идет по колена
Впереди, как спасительный маяк, светился желтый квадрат окна…
Мариам сидела у стола, под тускло горевшей лампочкой без абажура, и, подперев голову рукой, смешно прикусив язык, поправляла чертеж.
Услышав скрип двери, девушка свернула чертеж и быстро положила перед собой тетрадь с цифровыми записями.
В комнатку ворвался свист ветра. Волны застучали в полуоткрытую дверь, как бы стараясь вломиться в этот маленький домик, дрожавший на тонких трубчатых ногах.
Гасанов быстро прихлопнул дверь и подошел к Мариам. Девушка не подняла головы.
От ударов волн по дощатым стенам будто испуганно вздрагивала электрическая лампочка: она раскачивалась, и беспокойные тени бегали по лицу Мариам.
Резким движением откинув косу назад, девушка решительно поднялась и сказала:
— Расчеты проверила. Даже при установке наших дополнительных механизмов ферма выдержит, но… — Мариам замялась.
— Что «но»?.. — Гасанов вышел из себя: — Да говорите же скорее! Зачем из меня душу вытягивать!
— А вы знаете, что показали расчеты? — улыбаясь, чуть слышно проговорила Мариам и развернула трубку чертежа. — Если на вашей новой стометровой установке увеличить объем поплавка примерно на двадцать процентов, то можно ставить трубы значительно меньшего диаметра. Вы простите меня, Ибрагим Аббасович, я в этих делах, конечно, не специалистка, вероятно глупости говорю, но цифры подсказывают, что сейчас уже можно думать об установке фермы в двести метров… Так все наши конструкторы считают! Самое главное тогда — нагрузка…
— Постойте, Мариам! — Гасанов быстро наклонился над чертежом и запустил обе руки в мокрые волосы. — Вы для этого предлагаете усилить основание?
— Да, мне так кажется. — Девушка доверчиво заглянула ему в глаза. — Я случайно натолкнулась на это при проверке расчетов… Али Гусейнович заходил к нам в бюро. Я не успела спрятать чертеж. Испугалась даже, что он эту глупость увидит… А он посмотрел и сказал, что такое дело должно получиться. Просил вам показать.
Долго смотрел Гасанов на знакомые линии — смотрел и все-таки не узнавал! Внизу, у самого основания трубы, чуть заметно карандашом были вычерчены дополнительные устои, легкие контуры решетчатой фермы, везде словно для надежности подкрепленные узкими колонками цифр.
— Спасибо, Мариам! — искренне поблагодарил Гасанов. — Я всегда считал вас золотом. Но все-таки надо самому пересчитать, хотя сейчас и не до этого. Я должен заниматься работами Васильева…
— Ничего не понимаю… — Мариам от неожиданности больно дернула себя за косу. — Надо скорее заканчивать установку на плавучем острове. Ведь это же самое главное!.. А тут, — она развела руками, — опять какой-то Васильев…
Гасанов сосредоточенно разглядывал чертеж.
— Ибрагим Аббасович, вы слышите? — спросила Мариам.