Избранные сочинения в 2 томах. Том 2
Шрифт:
Мальчуган подбежал к Вадиму, помог приподняться и хотел было снять с него пиджак, чтобы промыть рану, но Вадим остановил:
— Подожди. Далеко отсюда деревня?
— Колхоз, — поправил мальчуган. — Не дойдете, через гору надо.
— А ты скоро добежишь?
— За двадцать пять минут. — Мальчик скосил глаза и, как бы невзначай, посмотрел на часы.
Только сейчас заметил Вадим, что его новый товарищ, кроме трусиков, носил еще и часы. Это было необычайно и трогательно.
Мальчик перехватил его взгляд и сказал с
— Колхоз подарил.
— За что?
— Да так, — смутился мальчуган. — Волка прогнал…
— В колхозе есть телефон?
— Почему нет? Есть.
— Пусть вызовут междугородную… Киев… номер… — Вадим запомнил его, когда отправлял в ботинке записку. — Да тебе негде записать…
— Зачем писать?.. Так скажу.
— Перепутаешь, — Вадим, волнуясь, шарил по карманам. Записной книжки не оказалось. Вытащил ручку.
Мальчик протянул липкую от смолы ладонь:
— Пишите. Только покрупнее.
Вадим написал номер и объяснил, что нужно передать Дерябину или Медоварову. Мальчуган дрожал от нетерпения, понимая, что сейчас от него требуют.
— Меня Юркой зовут. А вас? — И, не дожидаясь ответа, засуетился, приподнимая Вадима. — В тень надо, здесь скоро — жарко будет. Держитесь за меня. Крепче, крепче!..
— Беги, Юрка, беги…
По склону, через овраги и расщелины, перепрыгивая с камня на камень на другой берег горной речки, сквозь заросли и по тропкам бежал маленький Юрка. На него надеялся Багрецов и не ошибся.
…В правлении колхоза скучал Горобец. После вчерашнего отчаянно болела голова.
— Вызывайте Киев! — еще в дверях крикнул мальчуган.
Прислонившись к стенке и задыхаясь от быстрого бега, он протягивал Миколе ладонь с номером телефона.
— Вот скаженый хлопец — гукает, як с неба свалился.
— Да не я свалился, а дяденька.
— Откуда?
— Да вы же сами сказали: с неба! — чуть не плача, ответил Юрка. Некогда было объяснять подробнее.
Горобец сразу же стал серьезным. Мальчик передал ему просьбу Багрецова. Так вот где разгадка летающего человека. И Горобец почувствовал себя виноватым. Надо бы раньше, еще вчера звонить.
Дозвониться было нелегко. Горобец сначала связался с районным центром, потребовал Киев и затем НИИАП. Телефонистка института соединила с дежурным. По образцу военных лет, Медоваров ввел в институте дежурства даже в праздники. Горобец попросил позвать Дерябина. Дежурный с досадой отложил свою диссертацию.
— Куда вы звоните? — Это был один из обиженных аспирантов, которого Медоваров не взял с собой в Ионосферный институт. — Нет сегодня Дерябина.
— Як нема? — теребя шнур, нетерпеливо переспросил Микола. — Дуже треба.
— А кто говорит?
— Горобец говорит… Треба зараз кинчати випробування.
— Извините, товарищ Горобец. Вы из какого министерства?
— Якого министерства? С колхоза я.
— По вопросам испытаний мы можем разговаривать только с официальным
— Якого заказчика? — сердился Горобец. — Покличте мне голову.
— Директора института тоже нет, — спокойно ответил дежурный и повесил трубку.
Горобец выругался и снова с остервенением стал крутить ручку аппарата. Наконец дозвонился, назвал дежурного бюрократом и сказал, что там, наверху, людына замерзает.
Дежурный что-то пробурчал насчет холодильных установок, которыми НИИАП не ведает, потом, узнав, что Горобец звонит с Кавказа, посоветовал обратиться в горноспасательную станцию.
Разговор прервался, так как телефонная линия была передана другому району. Дежурный вообще ничего не понял. Откуда ему знать, что разговор шел об «Унионе» и о том, что там мог оказаться человек. К тому же он сердился на Медоварова, который заставил его накануне защиты диссертации дежурить и отвечать на какие-то глупые вопросы.
Кроме телефона НИИАП, Горобец не знал, куда бы еще можно было звонить. Надо скорее взять того парня, которого нашел хлопчик Юрка, и тогда уже решать, что делать дальше.
Горобец не предполагал, что «Унион» поднялся уже к верхней границе стратосферы, где жгучий холод сковывает тело, где тишина и смерть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Пожалуй, больше всего здесь рассказывается о медицине, хотя ни Набатников, ни Дерябин, ни тем более Поярков не питают к ней особого пристрастия. Почему же они так горячо обсуждают вопросы медицины и при чем тут «кресло чуткости»?
В институте у Набатникова работали и биологи, и медики, но, в отличие от НИИАП, здесь велись планомерные исследования, имеющие серьезное научное и практическое значение.
При запуске специальных ракет за пределы атмосферы ученые вели исследования роста и деления клеток, влияния космических лучей на живые организмы. Возникали также и другие практические вопросы, связанные с межпланетными путешествиями.
Борис Захарович оторвал Пояркова от каких-то расчетов и предложил посмотреть, как чувствует себя подопытная живность.
— Не боишься за своего Тимошку?
— Я бы с удовольствием его там заменил, — хмуро проговорил Поярков, спускаясь по лестнице.
— В порядке самопожертвования?
— Нет, потому что твердо уверен в абсолютной безопасности.
— Что и называется самоуверенностью.
— Не знаю. Я надеюсь не только на конструкцию, но и на вашу автоматику, уважаемый Борис Захарович. Я уже давно просил разрешения на полет. Увидите, что добьюсь своего.
Дерябин подумал, что от такой горячей головы всего можно ожидать, и сказал уклончиво: