Избранные сочинения в 9 томах. Том 2: Следопыт; Пионеры
Шрифт:
— Жизнь не стоит на месте, сержант: растет благополучие, но растут и потребности. Вот и мы стареем, и я уже подумываю, что пора оставить службу и немного пожить Для себя. С меня хватит. Достаточно я поработал на своем веку!
— У короля, дай бог ему здоровья, еще много найдется для вас дел.
— Возможно, сержант Дунхем, но не мешало бы, чтобы у него нашлась для меня и вакансия подполковника.
— Этот день будет праздником для пятьдесят пятого полка, сэр!
— Смею вас заверить, для Дункана Лунди тоже. Но, сержант, хоть вам еще
— Да, я был женат, майор Дунхем, но мне уже давно ничто не мешает безраздельно служить его величеству и думать только о своих обязанностях.
— Ну, а как же быстроногая розовощекая дочурка, которую я за последнее время то и дело вижу у нас здесь? Нечего таиться, сержант! Уж на что я старик, а и сам бы влюбился в эту прелестную девушку и послал бы свой чин подполковника ко всем чертям.
— Все мы знаем, кому принадлежит сердце майора Дункана. Некая прекрасная леди в Шотландии ждет не дождется его осчастливить, как только долг службы позволит ему возвратиться на родину.
— Ах, сколько же можно жить надеждами, сержант! Далекая невеста в далекой Шотландии! — возразил начальник, и тень неподдельной грусти набежала на его суровое, с резкими чертами лицо шотландца. — Что ж, если у нас нет нашего любимого вереска и овсянки, зато мы не терпим недостатка в дичи, а горбуши здесь не меньше, чем семги в Бервик-на-Твиде [48] . Верно это, сержант, что наши люди недовольны: их будто бы закормили голубями и дичью?
48
Бервик-на-Твиде — порт на границе между Англией и Шотландией, про впадении реки Твид в Северное море.
— Вот уж с месяц никто на это не жалуется. Ведь летом не так уж много птицы и оленины. Обижаются больше насчет горбуши, но до осени, думается, потерпят. Я не предвижу особых беспорядков из-за провизии. Вот шотландцы — те, пожалуй, кричат больше, чем позволительно, требуют овсяной муки, а на пшеничный хлеб и смотреть не хотят.
— Ничего не попишешь, сержант, такова человеческая натура — чистокровная шотландская человеческая натура. Овсяная лепешка, по правде сказать, ни с каким хлебом не сравнится, я сам сплю и вижу, как бы отведать кусочек.
— Если уж очень допекать будут — я про наших солдат говорю, мне и в голову не придет сказать это о вас, — если люди будут так тосковать по своей природной пище, я бы позволил себе предложить, чтобы нам завезли сколько-нибудь овсяной муки или хотя бы тут ее приготовить, только бы крикуны утихли. Я думаю, много и не понадобится, чтобы излечить их от тоски.
— Да вы, я вижу, пройдоха, сержант! Но черт меня побери, если вы неправы! Однако на свете есть вещи получше овсяной муки. У вас, например, прелестная дочка, Дунхем.
—
— Я в этом не сомневаюсь. Ну, а теперь не стану вас больше манежить, сержант, а двину вперед свои резервы. Квартирмейстер Дэйви Мюр имеет виды на вашу дочь, он просил меня похлопотать за него перед вами — боится, видно, уронить свое высокое достоинство. И то сказать, добрая половина наших юнцов пьет за ее здоровье, в полку только и разговоров, что о ней.
— Это большая для нее честь, сэр, — ответствовал сержант сухо, — но у наших джентльменов скоро найдется что-нибудь более занятное для разговоров. Месяца через два, сэр, я надеюсь увидеть свою дочь замужем за честным человеком.
— Что ж, Дэйви честный малый, а для квартирмейстера это большая заслуга, — заметил майор с усмешкой. — Так, значит, вы разрешаете обнадежить нашего юношу, уязвленного стрелой амура?
— Спасибо, ваша честь, но Мэйбл — невеста другого.
— Вот это новость так новость! Представляю, какой переполох она вызовет в крепости! Впрочем, я рад за вас, сержант: говоря по совести, я не поклонник неравных браков.
— Я того же мнения, ваша честь, и не хотел бы видеть свою дочь офицерской дамой. Быть тем, чем была ее мать, вполне достаточно для благоразумной девушки.
— А нельзя ли узнать, сержант, кто счастливец, которого вам угодно будет назвать своим зятем?
— Следопыт, ваша честь!
— Следопыт?!
— Вот именно, майор Дункан! Не правда ли, это такое имя, которое не требует никаких пояснений. На всей границе нет человека более известного, чем мой честный, храбрый, преданный друг!
— Что верно, то верно! Но способен ли он сделать счастливой двадцатилетнюю девушку?
— А почему бы и нет, ваша честь? Ведь этот человек достиг вершин в своем звании. У нас при армии не найдется проводника, которого бы и вполовину так уважали, как Следопыта, и который хотя бы вполовину такого уважения заслуживал.
— Это все правильно, сержант, но разве слава лихого разведчика способна увлечь молодую девушку?
— Говорить об увлечении молодой девицы, сэр, по моему глупому рассуждению, это все равно, что спрашивать мнения какого-нибудь невежи новобранца. Если бы мы стали равняться на молодых рекрутов, мы не могли бы построить войсковую часть в должный боевой порядок.
— Ну при чем же тут невежа рекрут? Для молодой девушки своего положения ваша дочь умна и развита, в старом Альбионе [49] не сыскать лучшей. И она дала согласие на этот брак? Хотя, по-видимому, дала, раз вы говорите, что она обручена.
49
А л ь б и о н — старинное название Англии.