Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман
Шрифт:
— Вы имели сейчас возможность познакомиться с настроением народа, — после непродолжительного молчания сказал он. — По-прежнему ли вы не видите опасности, не верите, что извержение вулкана вот-вот начнется?
— Конечно. Все, что я сегодня видел и слышал, лишь утверждает меня в моем мнении, — отвечал Лайонел. — Бунтовщики едва ли станут произносить накануне восстания столь рассудительные и умеренные речи. И даже те, кто обычно служит топливом в костре мятежа, — даже чернь держалась в рамках законности и обсуждала своп конституционные права, словно какие-нибудь ученые юристы.
— Так вы полагаете, что костер
Эти слова Лайонел расслышал вполне отчетливо, но дальше все слилось в нечленораздельное, исступленное бормотание, и смысла его он не уловил.
Достигнув той части города, с которой Лайонел был уже знаком, его провожатый указал, куда ему нужно идти дальше, и покинул его, сказав на прощание:
— Я вижу, лишь последний, страшный довод — довод силы — может убедить вас в том, что американцы исполнены твердой решимости не подчиняться своим угнетателям. Да минует нас эта беда! Но если она нагрянет, а она должна нагрянуть неизбежно, вы поймете свою ошибку, молодой человек, и откликнетесь, надеюсь я, на зов родины и крови.
Лайонел хотел что-то возразить, но звук поспешно удаляющихся шагов Ральфа сделал всякие возражения бессмысленными, ибо не успел молодой офицер раскрыть рот, как худая фигура его спутника уже начала таять, словно призрак, за частой сеткой дождя и вскоре совсем скрылась из глаз, слившись с ночным мраком, который поглотил вслед за тем и менее призрачную фигуру дурачка Джэба.
Глава VII
Мы всё исполним.
Бедные служаки,
Когда другие сладко спять в постелях,
В дождь, в холод, ночью сторожить должны мы.
На смену ненастью ласково, по-весеннему засияло солнце, и в эти несколько погожих дней Лайонелу не довелось больше встретиться с таинственным стариком. Джэб же, наоборот, так доверчиво и простодушно следовал повсюду за молодым офицером, что тронул его сердце, особенно после того, как Лайонел понял, каким насмешкам столь часто подвергали беднягу грубые, невежественные солдаты.
Меритон с явной неохотой занялся, по приказу Лайонела, гардеробом Джэба и сумел заметно облагообразить внешность своего подопечного, хотя и ценой больших для него неудобств. В эти дни вместе с прояснившимся небом сгладилось и впечатление, произведенное на Лайонела описанной в предыдущей главе сценой, чему немало способствовало также общество его юных родственниц, которое весьма нравилось ему. Полуорт полностью освободил приятеля от всех домашних хлопот. Лайонел заметно оживился и повеселел, и легкое облачко таинственной печали уже не затуманивало, как прежде, его чела.
Полуорт и Лайонел встретили в Бостоне знакомого офицера, с которым они в Англии служили в одном полку; теперь он командовал ротой гренадеров, входившей в состав бостонского
8
Гелиогабал — римский император (218–222), устраивавший неслыханно роскошные пиры.
— Словом, майор Линкольн, — сказал Полуорт, уже оседлав своего конька, — человек может жить где угодно— в Англии или за ее пределами, безразлично, — но при непременном условии, что он будет есть вдоволь. Одежда, может быть, и нужна, но только для внешнего вида, пища же — это единственное необходимое условие существования для всего животного царства, и я считаю, что природа даже обязывает человека по мере сил ублаготворять свой желудок… Я буду чрезвычайно признателен вам, Макфьюз, если вы перестанете резать это филе вдоль волокон.
— Ну не все ли равно, Полли, каким манером разрезать кусок мяса! — возразил капитан гренадеров с легким ирландским акцентом и типично ирландским юмором, искрившимся в его открытом мужественном взгляде. — Важно лишь ублаготворить желудок, не так ли?
— Однако мы должны всячески помогать природе, — серьезно и торжественно возразил Полуорт, которого не так-то легко было сбить с тона, когда он председательствовал за столом. — Облегчать жевание и способствовать пищеварению — это два чрезвычайно важных условия, сэр, особенно для военных, которые зачастую располагают слишком ничтожным временем для первого и лишены возможности подремать после еды, чтобы спокойно завершить второе.
— Он разглагольствует, как провиантмейстер, который не успел подтянуть обозы и хочет, чтобы одного рациона хватило на двоих, — сказал Макфьюз, подмигивая Лайонелу. — В таком случае, Полли, вам следует перейти на картофель. Его вы можете резать и вдоль и поперек, если он не разварен, не опасаясь за состояние его волокон.
— Прошу прощения, капитан Макфьюз, — сказал Полуорт. — Картофель вовсе не следует резать, а только мять… Я не знаю овоща, которым бы так широко пользовались и так мало понимали в нем толк.
— Вот как! Значит, вы, Питер Полуорт, капитан легкой пехоты, хотите научить Денниса Макфьюза, как есть картофель! — расхохотался гренадер, опуская вилку и нож. — Я готов уступить первенство англичанину во всем, что касается рыцарского обращения с говядиной, — будь то филе или огузок, пожалуйста, на здоровье! — но у меня на родине каждая ферма наполовину болото, а наполовину — картофельное поле, и тут вы, сэр, легкомысленно посягнули на священную собственность ирландца!
— Обладание какой-либо вещью и умение ею пользоваться — далеко не одно и то же…