Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман
Шрифт:
Полуорт умолк, только когда Ширфлинт подал ему жаркое, и, если бы посторонний наблюдатель мог заглянуть в старый пакгауз, куда капитан недавно вошел с такими жестокими намерениями, он увидел бы удивительное зрелище: офицер английской армии дружески разделял трапезу с нищими обитателями грязной лачуги!
Глава XXVIII
Прошу вас, Турио, оставьте нас на время,
Нам нужно кой о чем поговорить.
В то время как на Портовой площади бушевала разнузданная толпа, в стенах величественного здания, расположенного на примыкающей к этой площади улице, можно было наблюдать совсем иную картину. Окна губернаторского дворца, как обычно в этот вечерний час, сияли огнями, словно поддразнивая погруженную в темноту соседнюю мрачную церковь, а вокруг великолепной резиденции представителя королевской власти расхаживали часовые. В этот дворец необходимо сейчас перенестись и нам, чтобы не утерять нить нашего бесхитростного повествования.
Лакеи в богатых ливреях военного покроя торопливо скользили из комнаты в комнату: одни вносили графины с тончайшими винами в зал, где Хау давал банкет своим офицерам, другие выносили остатки с пиршественного стола, хотя и пышно сервированного, но из-за осады больше услаждавшего глаз, чем аппетит гостей. Нижние чины праздно слонялись по прихожим, и многие с тоской поглядывали в ту сторону, откуда тянуло вкусными запахами и откуда челядь уносила недоеденные кушанья, чтобы припрятать их где-нибудь для себя. Несмотря на спешку, слуги двигались, как по команде, — молча и согласованно, что служило наглядным примером несомненных преимуществ воинской дисциплины.
В зале, который, как магнит, притягивал взоры слуг,
готовых исполнить малейшее желание гостей, было светло и уютно. В камине пылал яркий огонь; пол был покрыт огромными пушистыми коврами; окна почти целиком скрывались за узорчатыми шелковыми гардинами, падавшими широкими складками. Убранство комнаты носило отпечаток изысканного комфорта и вместе с тем какого-то небрежного изящества. Даже самая мелкая принадлежность обстановки была вывезена из далекой страны, за которой тогда утвердилось исключительное право на поставку изделий искусных мастеров для тех, кто в тяжелые минуты испытаний забывал об удобствах, но во время досуга любил потешить себя роскошью.
Посреди этой приветливой комнаты стоял стол, гостеприимно уставленный яствами. Он был окружен военными чинами самого высокого ранга; среди парадных мундиров мелькали и штатские костюмы местных жителей, по смущенным лицам которых было видно, что их вера в несокрушимое могущество английской короны уже начала колебаться. Наместник короля занимал обычное хозяйское место и с искренним солдатским радушием, сиявшим на его смуглом лице, предлагал вниманию гостей ту или иную бутылку из обширной коллекции лучших европейских вин, украшавших его стол.
— Господа, — воскликнул он, — хоть вы и приглашены к столу британского генерала, но угощение у нас скудное. Впрочем, британский солдат найдет здесь достаточно вина, чтобы выпить за своего короля. Наливайте бокалы, господа, наливайте полнее! Не забудем своего долга верноподданных!
Все
— Да благословит его бог!
— Да благословит его бог, — повторил за ним красивый военачальник, чье имя уже не раз появлялось на страницах этой книги, — и пошлет ему побольше верных слуг, которые выполняют свой долг не только за бутылкой вина.
— Хотя я командую флотом его величества в здешних водах, — подхватил Грейвс, — но и в наших судовых журналах будет отмечен как праздник тот день, когда вы, господа сухопутное начальство, призовете нас вновь к исполнению наших обязанностей в открытом море. Моряк утомляется от безделья так же, как солдат от работы. Я ведь «любитель простора» и останусь им даже в гробу. Ха-ха-ха! Что вы думаете об этом, господин шутник? Ха-ха-ха! Что вы на это скажете?
— Превосходно, адмирал, очень метко, хоть и язвительно, а мне поделом, — с невозмутимой улыбкой ответил генерал, потягивая вино. — Однако, если вам так наскучили бездействие и покой, я бы посоветовал вам захватить в плен несколько наглых янки — они слишком часто заглядывают в порт и не только перехватывают наше продовольствие, но и оскорбляют взоры верноподданных своим гнусным присутствием.
— Я приказываю дать сигнал о вступлении в переговоры, — перебил главнокомандующий, — и заключить перемирие. Там, где люди исполняют свой долг, и исполняют его хорошо, даже само остроумие должно почтительно умолкнуть. Мистер Грейвс, советую вам измерить глубину этой запыленной бутылки. Я думаю, что вы найдете в ней хорошую якорную стоянку на эту ночь.
Старый моряк тотчас же утопил свою досаду в стакане благородного вина и, причмокнув губами, незамедлительно налил себе второй.
— Право, — воскликнул он, — вы ведете слишком неподвижный образ жизни, чтобы выдерживать ваши вина как следует. Вину нельзя давать отстояться прежде, чем оно не покачается несколько месяцев на морских волнах. Потом можете оставить его в покое, а сами прилечь рядом и подремать, если вам это нравится.
— Епископ не мог бы дать лучшего совета своему дворецкому, как поступить, чтобы вино созрело! — воскликнул шутник, но еще один выразительный взгляд главнокомандующего заставил Бергойна прекратить свои вольные шутки.
Воспользовавшись наступившим молчанием, Хау заметил с радушным видом доброго хозяина:
— Так как мы пока обречены на неподвижный образ жизни, единственное средство, которое я могу предложить, чтобы мое вино не отстоялось прежде времени, — это выпить его.
— К тому же нам грозит визит мистера Вашингтона и его томимых жаждой сподвижников, которые могут избавить нас от этого труда, если мы сами не будем достаточно энергичны. Во избежание этого мистер Грейвс не откажется выпить со мною, хотя бы для того, чтобы обмануть ожидания мятежников, — добавил Бергойн, изящно поклонившись все еще обиженному адмиралу.