Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница
Шрифт:
— Говори смелее! Я представитель самой королевы.
— А он говорит, что наша королева — леди в зеленой мантии, и другой королевы у нас нет.
— Опрометчивость и крамола! — прошептал Миндерт ван Беверут. — В один прекрасный день такое безрассудство может довести бригантину до беды. И тогда поползут разные сплетни, и многие репутации будут замараны, и злые языки во всей Америке устанут от злословья!
— Только дерзкий подданный может заявлять нечто подобное! — отозвался Ладлоу, не обращая внимания на бормотание олдермена. — А как звать твоего хозяина?
— Этого никто из нас не знает. Когда мы пересекаем тропики и Нептун появляется у нас на борту, он обычно величает его Бороздящий
— Раз ты служишь на такой быстроходной бригантине, то, наверно, посетил уже многие страны?
— Я? Я никогда не бывал на суше! — задумчиво ответил мальчик. — А как это, должно быть, любопытно! Говорят, что по суше трудно ходить, такая она неподвиж-ная! Я спросил госпожу, перед тем как мы прошли узкой протокой, скоро ли мне доведется сойти на берег…
— И что же она ответила?
— Мне долго пришлось ждать. Две вахты прошло, пока я смог разобрать хоть слово. Потом я записал ответ. Боюсь, что она подшутила надо мной, хотя я никогда не расспрашивал хозяина, что означает ее ответ.
— Записка с тобой? Может быть, мы сумеем помочь тебе, ведь среди нас есть люди, хорошо знающие море.
Мальчик робко и подозрительно оглядел присутствующих, затем торопливо сунул руку в карман и вытащил два потрепанных листка, на которых было что-то написано.
— Вот, — произнес он, понижая голос до шепота. — Это было на первой странице. Я очень боялся, что она рассердится, и не заглядывал в книгу до следующей вахты, а потом, — и он перевернул листок, — записал вот это.
Ладлоу взял протянутую мальчиком бумажку, на которой детскими каракулями было выведено:
Но вспомни — Тебе служила преданно и честно Без лени, без ошибок, без обмана, И жалоб от меня ты не слыхал [111] .111
Шекспир, «Буря».
— Я подумал, что это шутка, — продолжал мальчик, когда капитан Ладлоу прочел написанное, — ведь это очень похоже на то, что я сам часто повторял про себя, только сказано красивее.
— А второй ответ?
— Я узнал его во время первой утренней вахты, — ответил ребенок и прочел вслух:
Ты думаешь, что это очень трудно — Поверхность волн соленых бороздить И с ветром северным Сражаться в море.Я не смел больше спрашивать. Да и что толку? Говорят, что суша очень жесткая и по ней трудно ходить; что ее сотрясают землетрясения, они делают в ней ямы,
которые проглатывают целые города; что люди из-за денег убивают друг друга на больших дорогах; и что дома, которые я вижу на прибрежных холмах, навсегда прикованы к одному месту. Это, наверно, очень скучно — всегда жить на одном месте! Странно — никогда не ощущать движения!..
— Если только не случится землетрясений. Конечно, тебе лучше на море, дитя мое. Ну, а твой хозяин, Бороздящий Океаны…
— Тс-с-с! — прошептал мальчик, предостерегающе подняв палец. — Он прошел в главный салон. С минуты на минуту он позовет нас.
Из
— Даже Алида не сумела бы сыграть так ловко, — прошептал олдермен. — Я ни разу не слышал, чтобы она с таким проворством играла на лютне, стоившей мне сотню голландских гульденов!
Ладлоу жестом попросил его замолчать. Тут же раздался красивый низкий голос, глубокий и звучный, запевший под аккомпанемент гитары. Мелодия была печальна и необычна для характера человека, посвятившего свою жизнь океанским просторам. Он пел речитативом. Насколько возможно было разобрать, слова песни были таковы:
Ты, бригантина, — Красавица. Ты — королева вод, И в штиль и в шторм ты держишь курс вперед, Тебе подвластны ветры всех широт, Морей пучина. Любимая! Никто еще быстрей Не бороздил просторы океана, Смеемся мы над кознями морей, И в плаванье верны мы постоянно Любви своей. Мы верим силам, Что тебя хранят, Мы верим маяку в ночи бессонной И красный огонькам, Что возле мачт горят, О леди в мантии Зеленой! [112]112
Перевод Р. Сефа.
— Он часто так поет, — прошептал мальчик, когда песня смолкла. — Говорят, леди в зеленой мантии любит, когда поют об океане и о ее могуществе… Слышите, он позвал меня!
— Он всего только случайно коснулся струн!
— Это и есть вызов; в тихую погоду, конечно. В ненастье, когда свистит ветер и ревет океан, он зовет меня громче.
Ладлоу охотно слушал бы еще, но мальчик отворил дверь и, жестом пригласив всех войти, безмолвно исчез позади занавеси.
Войдя в главный салон бригантины, гости, в особенности командир «Кокетки», нашли новые поводы для восторга и изумления. Учитывая размеры судна, салон был высок и просторен. Свет проникал через иллюминаторы в корме. Углы салона были отведены под две небольшие отдельные каюты, в промежутке между которыми был устроен глубокий альков; он мог быть закрыт занавесью из узорчатой шелковой ткани, ниспадавшей складками с золоченого карниза.
Груда роскошных сафьяновых подушек лежала вдоль транцев, образуя некое подобие дивана; у переборок кают стояли кушетки красного дерева, также обтянутые сафьяном. Аккуратные, со вкусом сделанные книжные полки украшали стены; гитара, на которой только что играли, лежала на небольшом столе из драгоценного дерева, стоявшем посредине алькова. Повсюду были разбросаны различные предметы, способные занять скучающий ум человека скорее изнеженного, чем деятельного склада характера. Многие из этих вещей ясно пребывали в забвении, другими, повидимому, пользовались часто.