Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница
Шрифт:
Едва Ладлоу убедился, что его шлюп испытывает сильный напор ветра — а для этого ему понадобилось не более секунды, — как он живо устремил взгляд на бригантину. Все ахнули от удивления при виде ее безрассудства. «Морская волшебница» не убрала ни одного паруса. Как ни быстро неслась теперь бригантина, ураганный ветер ее настигал. Шквал приближался, вздымая волны совсем близко, ему оставалось пройти не более половины того расстояния, что отделяло бригантину от крейсера, а контрабандист словно не замечал этого. По всей вероятности, он видел, как шквал обрушился на «Кокетку», и теперь ждал его с хладнокровием человека, привыкшего рассчитывать только на собственную
— Если паруса останутся на мачтах еще хоть минуту, они не выдержат и разлетятся в клочья, словно дым из пушки! — пробормотал Трисель. — Ага! Вот упали лиселя. А вот уж и грот свернут, взят на гитовы брамсель и, наконец, марсель! Негодяи работают проворно, как карманники в толпе!
Честный штурман достаточно подробно описал предосторожности, принятые на борту бригантины. Ни один парус не был убран, но все они были подняты к реям, и шквалу почти не на что было обратить свою ярость… Уменьшив парусность, на бригантпне сохранили рангоут. Прошло несколько секунд, и с крейсера увидели, как шестеро матросов принялись понадежнее крепить парусину брамселей.
Но, хотя смелость, с которой Бороздящий Океаны до последней секунды не убирал паруса, и была вознаграждена, вместе с тем влияние засвежевшего ветра и поднявшихся волн на движение обоих судов становилось все ощутимее. Маленькая, низко сидевшая в воде бригантина начала нырять между волнами, а «Кокетка» легко и устойчиво скользила вперед, испытывая меньшее сопротивление воды. Прошло двадцать минут, ветер дул почти с прежней силой, и крейсер приблизился к бригантине настолько, что его команда могла разглядеть чуть ли не все мелкие предметы на ее палубе.
— «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!» [154] — сказал Ладлоу вполголоса; волнение его росло вместе с надеждой на успех. — Прошу у тебя только полчаса, а потом можешь дуть куда угодно!
— Дуй, добрый демон, и ты будешь вознагражден, — пробормотал штурман, совсем уж из другой оперы. — Еще немного — и мы почти у цели.
— Шквал уходит! — перебил его капитан. — Лейтенант, поставить снова все паруса, от клотиков до бушприта!
154
Шекспир, «Король Лир»
Боцман снова засвистел над люками и хрипло закричал: «Все наверх паруса ставить!» — после чего матросы опять разбежались по местам. Паруса были поставлены почти так же быстро, как убраны, и едва ветер ослабил свой натиск, как вся сложная система парусов развернулась, ловя его затихающие порывы. Однако на бригантине действовали еще отважнее, чем на крейсере, и не стали дожидаться конца шквала; видя, что преследователь собирается ставить паруса, Бороздящий Океаны начал готовить свои реи, когда море еще было седым от пены.
— У этого бродяги зоркие глаза, он следит за нами, — сказал Трисель, — и готовится, в свою очередь, принять меры. Мы выиграли у него совсем немного, хотя у нас такая уйма людей.
Это была чистейшая правда, так как бригантина уже снова шла на всех парусах, прежде чем крейсер успел воспользоваться своим превосходством в численности команды. А в тот самый миг, когда «Кокетка» благодаря волнению на океане могла бы кое-как наверстать упущенное, ветер вдруг упал. Казалось, во время шквала он истощил все свои силы; и через какой-нибудь час после того, как кончился шквал, задул переменный ветер,
— Паруса долой! — скомандовал Ладлоу, когда замерло последнее дуновение ветра, и отошел от пушки, около которой так долго стоял, наблюдая за бригантиной. — Шлюпки на воду. Лейтенант, вооружить гребцов!
Молодой капитан отдал этот приказ, цель которого не нуждается в пояснении, твердым, но печальным голосом. Лицо его стало задумчиво, видно было, что этот человек вынужден исполнить необходимый, но тяжкий долг. Затем он знаком пригласил олдермена, напряженно следившего за всем происходящим, и его друга в свою каюту
— Другого выхода нет, — сказал Ладлоу, кладя на стол подзорную трубу, которую он в то утро так часто подносил к глазам, и тяжело опустился на стул. — Разбойника нужно схватить любой ценой, а тут представился удобный случай для абордажа. Через двадцать минут мы подплывем к бригантине, а еще через пять он будет у нас в руках, но…
— Неужели вы полагаете, что Бороздящий Океаны из тех, кто примет таких гостей с любезностью старой девы! — сказал Миндерт без обиняков.
— Да, я сильно ошибаюсь в нем, если он без боя отдаст такое прекрасное судно. Но долг моряка суров, олдермен ван Беверут, и, как бы я ни сожалел об обстоятельствах, он вынуждает меня повиноваться.
— Я понимаю вас, сэр. У капитана Ладлоу две повелительницы — королева Анна и дочь старого Этьена Барбери. Он трепещет обеих. Когда человек не в состоянии уплатить долги, разумнее всего договориться, а в данном случае ее величество и моя племянница, можно сказать, попали в положение кредиторов.
— Боюсь, что вы меня неправильно поняли, сэр, — возразил Ладлоу. — Для честного офицера не может быть сделки с совестью, и на своем корабле я признаю лишь одну повелительницу, но, когда моряки опьянены победой, да к тому же еще раздражены сопротивлением, от них всего можно ожидать. Олдермен ван Беверут, не отправитесь ли вы вместе с экспедицией, взяв на себя роль посредника?
— Пики и гранаты! Да разве гожусь я для того, чтобы карабкаться на борт контрабандиста с саблей в зубах! Вот если вы посадите меня в самую маленькую и надежную из ваших лодок, а на весла — двух пареньков, которые будут слушаться меня беспрекословно, как представителя власти, и поклянетесь не двигаться, обстенив три марселя и подняв по белому флагу на каждой мачте, я, пожалуй, понесу оливковую ветвь на бригантину, но не произнесу ни единого слова угрозы. Если об этом человеке говорят правду, он не любитель угроз, а не в моих правилах навязывать что-либо другим! Я готов отправиться в путь как ваш голубь мира, капитан Ладлоу, но я не сделаю ни шагу как ваш Голиаф [155] .
155
Голиаф — по библейскому преданию, грозный исполин, наводивший ужас на врагов.