Избранные статьи

Шифрин Авраам Исаакович

Тогда мы еще не знали о наличии в мире “великого сиониста” Гольдмана – президента всемирной сионистской организации, который вместо помощи задыхающемуся еврейству России запретил в своих директивах посылать письма советским евреям и устанавливать с ними контакты: это, по мнению этого “знатока”, могло нам повредить... Стыдно и противно думать обо всех этих “специалистах” по русскому еврейству, мешавших и еще сегодня мешающих развитию сионизма в России. Ведь и сегодня они пытаются вести “тихие переговоры” с СССР, предавая тем самым открытую борьбу неосионистов.

Возвращаясь к нашим попыткам в СССР добыть необходимые материалы об Израиле, должен сказать,

что получение чего-либо через посольство Израиля было крайне трудно: почти никто из приезжавших евреев не привозил ничего нужного нам – ни книг, ни фотоальбомов, ни значков. КГБ следил за встречами и сами сотрудники посольства лишь в редких случаях старались передать что-либо евреям, рисковавшим идти на свидание с ними. Один из руководителей этих встреч, Давид Хавкин, вспоминает сейчас с горечью: “Ничего бы не стоило какому-нибудь израильскому атташе дать мне “подержать” на какой-либо выставке портативный магнитофон – мы так нуждались в этом аппарате! Лишь один раз я получил от них два номера журнала “Шалом”...”

Мы искали и находили возможность для посылки заграницу писем и просьб от нашего такого еще слабого движения, направляя их в посольства Израиля в Вене, Лондоне, в отделения Сохнута. Но почти никогда эти наши посыльные не привозили обратно ничего, в редких случаях – пару учебников, десяток значков с гербом Израиля... А еврейская молодежь просила у нас значки: ребята хотели носить их на груди вопреки угрозам властей. Вот один пример: однажды через нашего связного в Одессе мы получили 10 значков “Маген Давид” на цепочках для ношения на груди, и я позвал к себе домой десяток молодых ребят и девушек, чтобы отдать им эти драгоценные для нас значки Израиля. Значки были упакованы в маленькие целлофановые пакетики, и я раздал их, не вскрывая. Радость светилась на лицах “награжденных”... А одна из девушек (слава Б-гу, она уже в Израиле!), Блюма К., открыв пакетик и вынув “Маген Давид”, поцеловала внутренность пакета: “там воздух Израиля!” – сказала она. И все мы поняли ее, никто не удивился. Это не был сентиментальный порыв: люди эти жили одним стремлением – выехать в Израиль.

Я уже упоминал о том, что более двух лет мы просили прислать нам кинофильм об Израиле. В конце концов мы получили фильм – его привез наш связной, которому его с трудом дали лишь в 1970 году. С опасностью ареста собрали мы около 60 человек из разных городов для просмотра: ведь это был первый фильм Израиля в СССР! Но оказалось, что нам прислали фильм об арабских рынках и мечетях Иерусалима!.. О том, почему это произошло, я еще напишу ниже.

Характерно для этого периода общения с иностранцами дело Доры Кустанович-Подольской, ее сына Бориса и мужа Семена Подольских, Тины Бродецкой и других их подельников. На протяжении года (1957-58) Дора Кустанович передавала в Израиль через сотрудников Израильского посольства в Москве написанные ею статьи о положении евреев в СССР. Дальше я расскажу о судьбе этих людей и этих статей.

Хочется также для иллюстрации наших поисков общения с евреями Запада рассказать один эпизод с “похищением” еврея-иностранца. В 1968 году в Одессу приехал еврейский студент (из Америки) Хилел Левин, и мы, увидев его в синагоге, организовали “киднепинг”: похитили его и увезли на машине от сопровождения КГБ. Трудно описать радость встречи небольшой еврейской группы (не всем можно было доверить эту тайну), с ним. Он говорил, а мы впитывали каждое слово. Потом и мы рассказали ему, как нужны нам книги и материалы об Израиле для подъема волны еврейского духа. Он нас понял и заверил, что сделает все: пойдет в Сохнут и в Министерство Иностранных дел Израиля, пойдет к членам Израильского правительства и организует нужную нам помощь. Мы были счастливы: наконец-то нам обещали

нечто конкретное!

Но мы ничего не получили. А с Хилелем Левиным мы встретились следующий раз уже в Израиле, но об этом ниже.

Читатель уже, очевидно, видит, что мы пытались что-то сделать в СССР и приехали в Израиль с надеждой сделать еще больше. Мы надеялись объяснить нашему правительству, как надо организовать помощь евреям СССР, как помочь алие из этой страны, где большинство евреев мечтают о том, чтобы вырваться на свободу. Мы считали, что наша задача – лишь объяснить, и нас немедленно поймут и все сделают, и что не давали нам помощь лишь потому, что не понимали раньше, насколько эта помощь необходима, но вот теперь!..

И вот я на земле Лода: “где тут земля без асфальта, чтобы поцеловать ее?” – а меня уже обнимают друзья, и все мы плачем: свершилось ведь, доехал! Один из незнакомых, встречающих меня, представляется как ответственный сотрудник МИД Израиля, и я сразу спрашиваю: “Вы получили открытое письмо к еврейству мира, посланное из Харькова Хаимом Спиваковским?” – “Да”. – “Почему же оно еще не опубликовано в прессе?” Я спрашиваю об этом в горячке первых минут, так как Х. Спиваковский и Вилли Свечинский – активнейшие друзья – провожая меня в Москве, просили немедленно узнать о судьбе этого обращения. Ведь это было время лишь начала открытых обращений евреев к свободному миру, и каждое такое письмо грозило арестом автору. Единственной защитой была публикация такого письма на Западе – тогда власти СССР уже опасались общественного мнения. Но чиновник нашего МИДа говорит: “Это было бы опасно для Хаима Спиваковского, если бы его письмо появилось бы в печати на Западе”. – “Нет! Это его единственная защита от КГБ. Публикация необходима!” – Чиновник делает непонимающие глаза...

Возле меня стоят ранее приехавшие мои друзья: Хавкин, Рубин, Словина – они явно довольны моим настоянием на опубликовании письма. По дороге в Иерусалим на меня обрушивается поток объяснений, смысл которых сводится к следующему: все попытки быть активными в Израиле в деле помощи евреям, оставшимся в СССР, натыкаются на глухую стену сопротивления властей. И это не стена непонимания: в МИДе сидят умные люди, Но у них свое мнение: “Евреям СССР можно помочь в деле выезда только при помощи “тихой дипломатии”, активность мешает”, – это убеждение главенствует.

Но я еще не верил: это не укладывалось в сознании. Невозможно, чтобы умные люди во главе с таким опытным человеком, как начальник русского Отдела МИД Израиля Н. Леванон, не поняли, наконец, свою ошибку. Им нужно терпеливо объяснять, что психология властей СССР – это психология внутренних рабов, боящихся только силы и напора, уважающих только силу активного наступления и удара. Что попытки убеждения и разъяснения, принятые на Западе, вызывают у властей СССР лишь убеждение, что просящий слаб и не может требовать, а потому нет нужды ему уступать.

Не одну неделю, не один месяц потратил я на то, что ходил и разъяснял все это членам Кнессета и высокопоставленным чиновникам нашего МИДа, начиная с Н. Леванона. Мне редко возражали. Но меня не слушали: я видел это по выражению глаз. Говорить мне разрешали лишь из вежливости к человеку, о котором знали как об активном в России.

Тут уместно вспомнить о причинах, по которым нам послали в СССР фильм не об Израиле, а об арабских рынках. В одном из разговоров я спросил об этом, и получил ответ: “Это было бы опасно для вас”. Объяснение это звучало для нас абсолютным абсурдом: мы-то знали, что любой фильм из Израиля грозил нам тюрьмой, но мы шли на этот риск ради того, чтобы иметь фильм об Израиле, а не об арабах и их рынках...