Избранные труды по психолингвистике
Шрифт:
– Лишь похожа? – рассмеялась элвинг, украдкой посмотрев в зеркало.
Светлая туника и свободные укороченные штаны придавали женственности. Изящная золотая вышивка змейкой украшала рукава и плавный вырез от плеча до плеча. Да и пахло от неё, как подобает красавице – благовониями, добавленными (возможно с излишком, но кто поймёт, сколько их лить?) в ванну.
Зурри засмущался ещё больше, попытался исправить ситуацию:
– Думаю, вы вполне красавица…
– Ага, за неимением альтернатив, – Ашри уже смеялась до слёз.
И Зурри не зная,
Вот так напряжение последних часов и нашло выход. Утирая слёзы, элвинг уселась за стол, разлив напиток по тонким изящным чашкам.
Зурри забрался на стул напротив, втянул аромат и, решившись, спросил:
– Это будет больно?
Ашри сразу поняла, о чём он. Элвинг покрутила чашку, любуясь мерцанием золотых чешуек узора.
– Не знаю, – честно призналась Ашри, – я ни разу не была по ту сторону Врат одновременно душой и телом.
– А порознь?
– Мне кажется, до того, как ты и Вэл Сту спасли меня из приюта, я была в Дартау. Но, может, это был лишь сон и морок.
Зурри потупился, уставившись в тёмно-алый напиток:
– Я боюсь…
– Бояться неизвестности – это нормально…
– Я боюсь, что у меня не получится, – вздохнул Зурри. – Вдруг я ещё недостаточно одичал и ничего не выйдет.
– Может, так будет и лучше, – фыркнула Ашри. – Надеюсь, тебя признают негодным к Бездне.
– Но я хочу быть полезен! – Зурри посмотрел в глаза элвинг. – Я впервые оказался нужен. И не просто семье, а целому миру. Ведь это хоть что-то да значит?
Ашри промолчала. Иллюзии – спасительная гавань. Наивность – привилегия невинности. Малышу не стоит знать, что за громкими словами обычно прячется практичность. А легенда – лишь яркий фантик, которым так легко очароваться. И, значит, это не больше чем дешёвый ярмарочный фокус. Нужность, в которую так верил Зурри, была выгодна многим, но только не самому бистёнышу. Он стал разменной монетой.
Элвинг была против жертвы малыша. Но где-то, в самом тёмном углу души, облегчённо выдохнула, стоило Зурри вызваться. Один шаг несмышлёного ребёнка, и вот самые влиятельные люди пустыни избавлены от ответственности и могут спать спокойно. А потом, чтобы очистить совесть, они провозгласят его героем. Барды сложат песни, мудрецы напишут легенду, поколения детей с замиранием сердца будут слушать историю о смелом бистёныше и разыгрывать сценки из неё.
Эти мысли обжигали, но она держала их при себе. Её правда не поможет, не облегчит путь и не добавит радости. Она такая же часть этой лживой игры, как Совет Орму, Псы Интару и все остальные. По большому счёту она тоже разменная фигура в этой игре.
– Хотя, будь у меня выбор, – грустно, почти шёпотом сказал Зурри, прервав размышления элвинг, – я бы хотел семью.
Ашри отставила чашку, привстала и, дотянувшись, накрыла своими ладонями маленькие синие ручки. Заглянув в глаза такого юного и такого смелого биста, она улыбнулась.
– У тебя всё ещё есть выбор, – комок подступил к горлу, но элвинг не позволила слезам выйти наружу.
Зурри
– Я не вижу очереди из желающих усыновить меня. Так что лучше чавуки в руке, чем кайрин в небе. Тем более я никогда раньше не ел столько вкусностей, – Зурри кивнул на блюда. – Даже не видел столько.
Что правда, то правда. Для малыша из приюта комната в башне Орму уже настоящий дворец, а несколько дежурных блюд – истинный пир. Незабываемый приём для жертвенного подношения Гаару.
– Выглядит очень вкусно, – глаза ребёнка засверкали.
– Уверена, и на вкус что надо.
Зурри покосился на дюжину разнообразных вилок, ложек, ножей и даже каких-то странных шпажек в корзине на столе.
– Я не знаю, как этим пользоваться, – растерянно проговорил он.
– Бери ложку побольше и налетай, – подмигнула Ашри и подцепила один из кусочков пальцами. – Или так. Тут же кроме нас нет никого! А если б и были, что бы они нам сделали? В Бездну отправили?
Зурри рассмеялся, наполнил тарелку до краёв и, усевшись у большого окна, стал уплетать угощения.
– А с высоты город ещё красивее, – прожевав, сказал он и, подумав, добавил: – Думаешь можно отправить еду детям приюта? А то как-то нехорошо, что я один пузо набиваю. Кроме того, в нём уже почти не осталось места. И жалко, если вся эта вкуснота пропадёт.
Ашри кивнула и выглянула в окно. В густой тьме ночи, смешанной с песком, города почти не было видно. Лишь тусклые огоньки фонарей расползались маленькими жёлтыми пятнышками.
– Подумать только, – Зурри приложил руку к стеклу. – Мы в самой высокой Башне Аббарра. В самом центре мира!
– А ведь и правда, – хитро улыбнулась Ашри, – и стоит использовать эту возможность.
Мысль Ашри змейкой обогнула всё произошедшее за последнюю ночь и, раздвоившись, замерла перед выбором. Она наконец-то попала в Башню Орму. В нескольких ярусах над ней находится самая огромная ценность Тхару – Шпиль Времени, Великий Хронограф, полный рубинов! Улыбка растеклась по лицу элвинг. И тут же погасла. Ведь вторая мысль болезненно сжала её сердце.
«Попытаться спасти хоть кого-то из них».
Клыкарь. Он остался в тоннелях у Башни Силы.
– Знаешь что, Зурри, – Ашри прикусила губу. – Мне нужно кое-что проверить. Я оставлю тебя, но скоро вернусь. А если придёт кто-то чужой…
– Я скажу, что ты принимаешь ванну.
– Именно! Повторно! Дабы не омрачить взор Орму!
Пристегнув пояс с ножом и, проверив спрятанные отмычки, Ашри поправила каф на ухе и выскользнула за дверь. Путь к хронографу был ей не известен, но, представляя внешний вид башни – постепенно сужающийся ажурный обелиск, она знала, что рано или поздно лестницы, идущие наверх, приведут её к цели. А уж запертые двери она как-нибудь да откроет. Ближе, чем теперь, ей вряд ли удастся подобраться к рубинам, и упустить такой шанс – было бы настоящим преступлением!